Олег Измеров - Задание Империи

В редакции Татьяны вновь не было. Жаль. После напряженного дня Виктору хотелось куда-нибудь ее пригласить. Тем более что знакомых в этой реальности особо нет. С другой стороны, оно и к лучшему, а то так можно друг другу надоесть. Делать было нечего, и Виктор решил пройтись в сторону паровозного: может, удастся увидеть какой-нибудь реликт, а то и те самые немецкие танки российской сборки.

Окна домов были раскрыты, как пасти собак в жару, и из какого-то доносились звуки патефона. Мелодия оказалась знакомой – фокстрот «Все, что я делаю ночь напролет, – это мечтаю о вас», из «Поющих под дождем», который они с Зиной смотрели на Сталинском проспекте в предыдущей реальности. Только темп помедленнее и на немецком. Культурная экспансия налицо. Интересно, а что бы слушали с СССР в тридцать восьмом, если бы свободно продавали западные записи? Наверное, немецкую, французскую и итальянскую эстраду, поляков, того же Эмброуза. Хотя это бы все приелось лет за десять, и в сороковые уже брали бы советских – там же ясно, о чем поют, а у нас, в России, мало просто музон слушать: надо, чтобы еще и для души…

Размышления Виктора прервал резкий гудок сзади. Он обернулся. Прямо на него по тротуару пер сине-голубой двухместный «мерс»-кабриолет, сверкая хромом радиатора.

– С дороги! – заорал водила, приподнявшись из-за лобового стекла. – Слепой, что ли!

«Тормоза у него, что ли, отказали?» – подумал Виктор и сошел на газон.

– С тормозами проблема? – спросил он, когда машина медленно подкатила поближе.

– С хермозами! Все… в стороны! С дороги! – продолжал разоряться водила. – А тебе чего надо? Чего тебе надо вообще?

Он остановил «мерс», приоткрыл дверцу и начал вылезать с очевидными намерениями разборки.

«Чего, типа крутой? Типа новый русский? Так и задавит кого-нибудь. А может, он тоже до фига в партийную кассу жертвует?»

Браунинг оттягивал карман и провоцировал к действию. Виктор протянул к нему руку: «Для начала стрельнем по колесам». Движение старым «новым русским» было понято и истолковано верно:

– Городовой! – истошно заорал он.

– Ты резких движений не делай. Я нервный.

– Городово-о-ой!

Городовой буквально материализовался из воздуха возле машины. Виктор сошел с газона.

– Кто звал?

– Вот, – купчик кивнул в сторону Виктора, – ограбить пытался.

Городовой начал продвигаться в сторону Виктора.

– Документы папр-рашу!

– Да он пьяный.

– Папраш-шу!

Стрелять в представителя власти в планы не входило.

Виктор достал удостоверение и показал в развернутом виде. Городовой как-то моментально сменился в лице, вздрогнул и даже икнул.

– Ик! Чего соблаговолит приказать господин агент? – произнес он драматическим полушепотом.

«Ничего себе! Это что же, вроде визитной карточки Ким Ир Сена тут котируется? Воспользуемся…»

– Господин агент соблаговолит интересоваться, почему у вас машины ездят по тротуарам.

– Так это… сей минут выясним!

– Выясняйте. Вас я больше не задерживаю, – ответил Виктор, повернулся и спокойно пошел дальше.

Все-таки в тоталитаризме бывают свои маленькие плюсы.

Все-таки в тоталитаризме бывают свои маленькие плюсы, думал Виктор. В нашей реальности автоурод может отметелить пешехода бейсбольной битой и смыться. А здесь и автоуроды не такие наглые, и коррупция небеспредельна. И поэтому маленький человек в нашем обществе, пока он не защищен законом, будет мечтать о браунинге в кармане и об удостоверении тайного агента. Ну и, конечно, о вожде, который все это ему, маленькому человеку, даст. В джунглях без своего племени и вождя никак.

Из распахнутого окна кухни на первом этаже пахнуло жирными наваристыми щами. Где-то пилили на скрипке упражнения, и шумел примус. Интересно, здесь тоже, как у Ильфа и Петрова, заводят примус, когда целуются, или звукоизоляция?

Прогулка к паровозному несколько разочаровала Виктора. Если что-то и было, то стояло за деревянным забором, лезть через проходные, у которых прогуливалось что-то вроде ВОХР, не хотелось даже с его удостоверением. На заводе давно началась вторая смена – зычный гудок был слышен даже с бронепоездной базы, незадолго до отъезда. Коптили кажущиеся невысокими трубы, и только старый цеховой корпус по Базарной, со знакомыми с детства цифрами «1914» на фасаде стиля псевдорусский модерн в лучах клонящегося к закату солнца навевал какую-то тихую ностальгическую грусть. Виктор заметил, что на здании пожарного депо, где на его памяти было что-то вроде башенки с будкой, торчит высокий деревянный шатер каланчи, крытый красным кровельным железом, а многогранная угловая башня бани увенчана огромной пузатой маковкой.