Олег Измеров - Задание Империи

– А бандитов?

– Бандитов прихлопнули в несколько суток. Полиция же все знала – кто, чего, где… Надо было лишь сверху дать команду. Новенькие автоматы Шмайссера на складах казачьего полка лежали, еще в заводской смазке, только выдать – и по адресам… Кстати, зачем я это рассказываю? Это же все известно.

– Таня, а ты не пробовала написать об этом? Хотя бы в стол, для потомков. У тебя хороший слог.

– Зачем писать в стол? Так никто не делает. Писать надо то, что напечатают… В общем, потихоньку наладилось. Правда, в ряды самих фачистов пробрались предатели. Хотели устроить заговор против императора, всячески искажали его политику и вредили. Генриха Трибельта помнишь?

– Трибельта?

– Ну да.

– Честно говоря, не припоминаю.

– Ха, шутишь… Шеф всех жандармов… Так вот в прошлом году его разоблачили. Оказывается, создал сеть заговорщиков, которая фабриковала дела и выбивала пытками признания, чтобы настроить народ против власти. Судили его открытым судом, все признал, каялся. Но его все равно казнили – слишком уж много крови на нем. Теперь меньше забирают, и в основном среди тех, кто при фачистах выдвинулся.

– То есть своих?

– Ну а ты думал! Откуда после двадцатых честных людей-то во власть найти? Все проворовались сверху донизу, все привыкли закон, как щедринский градоначальник, под себя подкладывать. Вот теперь и чистят, и правильно делают.

«…И правильно делают… Похоже, что она говорит это совершенно искренне. И вообще – что я ношусь по этой реальности с идеей демократии, как Асунта с пистолетом? [13]Здесь другая реальность. Профукала их верхушка свою демократию начисто. А для народа вообще никакой демократии и не было – что при республиканском Колчаке он ни черта не решал, что при императоре Владиславе».

– Слушай, а у тебя никаких странных фантазий не бывает? Я смотрю, что от исторической лекции ты смотришь на меня с таким восхищением, будто я тут станцевала танец живота.

– Нет. Просто ты такой свидетель великой истории…

– Каждый из нас свидетель великой истории. Тебе не жарко? Может, пора окунуться?

В этот момент кусты с другой стороны раздвинулись, и из них на полянку вышла компания из трех парней лет примерно до двадцати пяти и пары девчонок. Они шли, нагрузившись сумками с пивом и продуктами, на шее одного из них болталась гитара, на другом висел продолговатый футляр походного патефона, а в руках была коробка для пластинок. Виктор невольно подметил, что платья у девчонок, в отличие от общего мейнстрима, расширялись снизу колоколом, и отнес это на счет того, что это наряд для пляжа или пикника. Гулять по лесу или прыгать через ручей в длинной узкой юбке, согласитесь, неудобно. Пацаны же выделялись тем, что были в укороченных, чуть ниже колена, широких штанах. Кажется, это тоже было что-то туристское или спортивное и называлось «никер-бокер».

– Сэмэн! – протянул один из них, в кепке набекрень и жующий травинку. – А наше место, кажись, заняли.

– Извините, – заявила, приблизившись к Татьяне и Виктору одна из девчонок, худенькая, темноволосая и с короткой прической, – но мы все время отдыхаем на этой поляне.

«М-да, – подумал Виктор, – а так хорошо день начинался». Физический перевес был явно на стороне молодежной сборной.

– Не извиняю, – отрезала Татьяна. – А где свидетельство, что это ваша поляна? Вы здесь бутылку с запиской закапывали, что это ваше место?

– Толик, – вступила вторая, круглолицая, – я же говорила, что поляну надо пометить.

Было похоже, что дерзкая атака Краснокаменной внесла в команду противника замешательство.

– Кстати, поляна большая, – констатировал Виктор, – и вы нам не помешаете.

– Ну как вам объяснить… – замялась худенькая.

– Мы здесь занимаемся грехопадением, – пробасил тот, которого звали Толиком и который нес патефон с пластинками.

– С этим уолкменом?

– С чем?

– Я имею в виду этот прообраз кассетного плеера, что висит у вас на боку.

– Отцы, это же писатель Еремин и фотокорша из «Губернского», – сказал Семен, веснушчатый светловолосый и нагруженный гитарой и сумками парень. – Может, пусть остаются? Десна велика как мир.

– Так просто взять и уйти? Пусть хоть выкуп заплатят.

– Точно. Пусть споют хорошую песню.

– Идет, – согласилась Татьяна, – отчего-то после нынешнего утра я чувствую, что для полного счастья надо спеть. Гитару давайте.

– Только такую, знаете…