Олег Измеров - Задание Империи

– Ну и ладно. Нет так нет. Просто подумал – вдруг их к моему появлению убрали. Меня ведь здесь ждали?

– Ждали кого-то, но не знали кого. Поэтому ничего не меняли. А вас как готовили к тому, что будет?

– А что будет? А, понял. Вы считаете, что меня сюда забросили? Доказать обратное пока не могу, но думаю, что если бы готовили, то, наверное, готовили бы получше. Прикид хотя бы местный дали, речи данного времени обучили, знаниям, необходимым в быту, и ОБЖ. Золото царской чеканки не помешало бы или чего еще из скромного наследства, чего можно в Торгсин или к ювелиру. Или наоборот – кучу артефактов для доказательства будущности, ноутбук, например. И план на микропленках для руководства страны, как сделать из отсталой и убогой России сверхдержаву в исторически короткий срок. Логично?

– Трудно сказать. Может, вас готовили под гипнозом и вы не помните, а план у вас в голове.

– Во второй реальности ваши коллеги тоже так думали. И каким способом собираются вскрывать ящик? – Он постучал себя пальцем по лбу.

– Не волнуйтесь. Методы инквизиции исключены. К тому же вы – единственный, и за вашу потерю могут поставить к стенке. Меня, кстати, тоже, и не посмотрят, что женщина.

– Тогда постараюсь не теряться. Да, и вот что еще заметил – народ у вас как-то уж очень как в советском кино разговаривает. Странно как-то.

– Сквернословие преследуется церковью. Ну разве что на поле боя или что-то подобное. Тогда грех прощается. А в советском кино брань тоже церковь запрещала?

– Нет, худсовет.

Они вышли на площадь перед собором. Народ растекался по улицам.

– Вы, наверное, в гостинице остановились? Я вас провожу.

– Нет, я на оперативной квартире, на Губонинской, дом против детской лечебницы. Типовой дом, не корпусной. Знаете, в двадцатых хотели такие везде строить в провинции, но во времена империи гильдия архитекторов приняла новые требования… В общем, их кое-где возвели и больше не будут.

«Губонинская… лечебница… Ульянова, детская больница? Если больница на том же месте – это Молодежка, возле остановки».

– Тогда тем более провожу. Моторов не видно, автобусы, наверное, уже не ходят…

– Зачем автобусы? Извозчик!

«Тьфу, лошадей-то я за средство транспорта и не посчитал. Да и в темени стоят».

– Извозчик! Спят они, что ли?

Они подошли к ближайшей пароконной коляске. Возница со шкиперской бородкой действительно лениво подремывал.

– Извозчик! Сейчас на Мценскую, потом на Губонинскую!

– Заказано, барышня. Поди, ночь на дворе, извоз только по заказам, проплачено. Спросите, кто свободный, может. Хотя вряд ли.

– Значит, едем в парк, и не меньше чем за два счетчика…

– Не пойму я, – пробормотал возница, – мы люди простые и господских тонкостев не знаемо. Говорю, проплачено уже. Али перекупить хотите, так прямо так и…

– Жандармерия его величества! – отчеканила Лена, показав удостоверение. – Повторить, куда ехать велено?

– Не надо повторять, запомнили-с, – залопотал возница, открывая дверцу коляски, – сразу бы так, а то темно и как сразу признаешь? Вы уж звиняйте.

Он зажег фонари и довольно шустро довез Виктора до его квартиры на Мценской. Там Виктор заплатил за проезд Лены до Губонинской, несмотря на протесты извозчика («Да зачем же… Да таких уважаемых людей завсегда и безо всякой платы готовы…»). В конце концов Виктор обосновал свое намерение несушествующей директивой по борьбе с коррупцией («Все начинается с малого, а если дозволять, то и откаты по десять процентов давать начнут!»).

«Родственники», естественно, бодрствовали и вопросов о пребывании Виктора не задавали – видимо, им докладывали о его перемещениях. От двух бутылок пива, прихваченного Виктором напоследок для скрашивания их дежурной жизни, они не отказались. День заканчивался вполне буднично: стеля кровать, Виктор подумал, что в городскую баню, при столь большом внимании к его персоне, ходить не стоит, а вода в бочке с душем в саду, пожалуй, при такой жаре нагреется. С этой оптимистичной мыслью он и отошел ко сну.

Как уже заметил читатель, номер этой главы наверняка не вызовет симпатий у людей суеверных. Но Виктор не знал, что наше повествование делится на главы, и поэтому раннее утро его ничем особенно не тревожило. Даже несмотря на сюрприз.

Напротив калитки вместо уже знакомого мышонка «Опель-Олимпии» плотоядно урчал новенький, бутылочного цвета «мерседес» двести тридцатой модели – той самой, на которой ездил штандартенфюрер Штирлиц. За рулем сидел все тот же Быгов.