Артем Каменистый - На краю архипелага

Кирпич подтвердил подозрения Макса:

– Черные напакостили. Вообще-то у нас в отрядах ломать имущество запрещают, но отдельные случаи бывают. Вот это как раз такой. Будь все вдребезги разнесено – значит, точно не они, а залетные – никто не останавливал.

– Залетные?

– Да всякий народ по архипелагу шастает. Слыхал, что на готов иногда нападают лихие ребятки?

– Было дело.

– Шайки. Иные вроде партизан – лютые, но правильные ребята, а другие – шваль позорная. Мало их, но встречаются. От готов хоть одна польза: что не дают таким спокойно размножаться. Когда появляются полные отморозки – это очень хреново, на чьей бы стороне они ни были. Так… вроде чисто все.

– Штаб не проверили.

– Вы эту штуку так называете?

– Да. Там как раз воды полно. Ледяной.

– Ну, давай проверим этот бугор на тушке «Звезды смерти». И заценим.

Ни диксов, ни готов, ни кого-нибудь еще в штабе не оказалось. Формы для льда валялись на полу переломанными – похоже, их кто-то растоптал, – стол опрокинут, лавки раскиданы. Но водяной пар, как и прежде, конденсировался на холодных пластинах. Несмотря на разгром, остались несколько чашек из кокосовых орехов, и вскоре Макс с наслаждением пил ледяную жидкость.

– Какой кайф! – причмокнул Кирпич.

– Только пей мелкими глотками. У нас простуды и пневмония были частым делом.

– Не учи, и без тебя тяну будто удава за хвост. Девчонкам надо осторожно давать, и не такую холодную. Слабые совсем. Хотя быстро очухиваются. Заметил?

– Здесь у народа второе дыхание открывается.

– Тоже верно – жить охота всем. Наташка, думаю, скоро отойдет совсем. Она крепкая. В смысле не дылда плечистая, а характер правильный. Прикинь: смотреть день за днем, как народ вокруг губят, своими руками ломать кости, оставшиеся от подруг, потом завалить матерого дикса и сидеть потом хрен знает сколько на пальме, глядя, как внизу кого-то жрут. Другая бы свихнулась пять раз от такого. Молодец она.

– Согласен. Здесь слабые быстро гибнут, а те, которые выживают, часто очень сильными становятся. Крепкими. Она из таких.

– И как она тебе?

– В смысле?

– Ну… Мне вот ничего. Симпатичная. Рыженькая, смешная. И веснушки прикольные.

– Никак влюбился? – усмехнулся Макс.

– А че тут такого? Жить-то надо, а жизнь у меня новая теперь. Не знаю, что дальше будет, но постараюсь, чтобы не так, как раньше. Твои вот меня побаиваются, не позволяют ребят вместе держать старых. А зря. Что было, то травой поросло, а команда у нас путевая собралась – ее не дробить, а усиливать надо. Будут еще драки, и не одна – нам без своей армии никак. А я ведь на первые роли никогда не лез и сейчас не полезу. Зачем оно мне надо, за других по любому поводу зад напрягать? Понимаю, что словам доверия мало, а дел у меня пока немного, потому и не в обиде за недоверие. Думаете небось, что в любой момент подорвусь куда-нибудь или чудить начну?

– Лично я не думаю…

– Но осадок за старые дела и у тебя остался. Тогда, на острове, небось решил, что к готам подался? Да не оправдывайся – все нормально. А вот скажи: будь у меня здесь жена и дети, доверия бы прибавилось?

– Не пойму: о чем ты вообще?

– Семья – это корни, просто так с места уже труднее сняться. Понимаешь?

– А… так вот ты к чему… Ну да, семейному доверия побольше. Подожди… Ты только из-за этого разговор о Наташе завел?

– Да ну тебя! Она просто понравилась, а остальное уже прицепом пошло. По здешним меркам я уже чуть ли не старик, давно пора остепеняться. Но раньше смысла не было при таком-то житье, а сейчас вот много чего меняется. Самое время и мне в это дело включаться. А Наташу будто специально подкинули в такой момент. Фортуна поперла. Понимаешь? Все сходится.

– Ну… Осталось одно – мнение Наташи узнать, – улыбнулся Макс.

– А че там узнавать? Не видишь разве, как она смотрит на меня?

– Не обращал внимания.

– Эх… Ты чувак, базара нет, правильный, надежный, свой в доску, но есть дела, в которых вообще не сечешь. На мази с Наташей все, не сомневайся. И не ленись думать, когда ловишь на себе взгляды такие.

– Это ты к чему?

– Так ведь и на тебя поглядывают интересно. И ты тоже вроде меня – подвешенный. Вроде весь в почете и уважении, но на первое место не можешь взобраться. Не хватает чего-то. Ребенок ты в глазах тех, кто, кроме годков, ничего не ценит. А был бы при жене – уже, получается, ядреный мужик. Понимаешь? Только не надо «ля-ля» про великую любовь к милой Лере – у меня ведь глаза не для красоты приделаны и подмечаю все.