Александр Конторович - Реконструктор

– А! Было бы из-за чего переживать! Есть-пить можешь, видишь и слышишь – этого достаточно, чтобы выжить. Ойген! – кричит он, повернувшись куда-то в сторону.

Стук сапог, и на пороге появляется здоровенный солдат. Рыжий и веснушчатый.

– Клаус, проводи нашего нового камрада во второй взвод.

– Яволь, герр лейтенант! – вытягивается солдат.

– Все, Макс! Иди знакомься со своим новым домом.

По пути я разговорился со своим провожатым. Тот, в противовес вознице, оказался парнем словоохотливым и всю дорогу болтал без умолку. От него я узнал, что в деревеньке располагается не вся рота, – только первый и второй взвод. Все остальные стояли на постое в километре отсюда – там, в лесу, были какие-то бараки, оставшиеся еще от русских. По прикидкам Клауса, такая спокойная жизнь длиться долго не могла.

– Нас сейчас пополняют – только вчера прибыло сразу шесть человек. Если и дальше пойдет все такими темпами, то по штатной численности роту доведут уже дней через пять-шесть. Вот тогда райская жизнь и закончится. Прощайте, теплые домики, – и снова на передовую.

– Далеко это отсюда?

– Километров пятьдесят… Хотя кто его знает, куда уползет линия фронта за эти дни? Мы вроде бы наступаем, и успешно. Хотя и не так быстро, как в прошлом году.

Мы неторопливо идем по улице, и мне все время кажется, что я уже где-то слышал имя и фамилию своего провожатого. Но где? Память ничего мне не подсказывает.

Вот и большой дом за покосившимся забором. Во дворе шумно, несколько человек, перекрикиваясь, разгружают дрова с подъехавшей телеги.

– Герберт! – перегнувшись через остатки забора, кричит мой провожатый. – Где герр обер-фельдфебель Мойс?

– В доме. А что?

– Вот, привел к вам нового товарища – принимайте! Проводи его к обер-фельдфебелю.

– Нового? Это хорошо! Надеюсь, он не будет таким неисправимым болтуном, как ты.

– И таким вечным скептиком, как ты! – парирует с удовольствием Ойген.

Меня окружают все находящиеся во дворе солдаты.

– Позвольте представиться, герр старший стрелок, – рядовой Герберт Мойзен! – протягивает мне руку окликнутый провожатым солдат.

– Красовски Макс. Можно просто Макс, – протягиваю в ответ.

– Вольдемар Фишке! – тянет руку невысокий щуплый солдат в очках. – Ты был членом партии, камрад?

– Увы… – развожу я руками. – Не могу ничего об этом сказать. Контузия… я потерял память и ничего о своем прошлом не помню. Бомба рванула совсем рядом, и все, что на мне было, превратилось в лохмотья. Даже документов никаких не осталось. Жетон – и тот куда-то унесло. Думали уже хоронить – повезло, вовремя застонал.

Мойзен сочувственно кивает:

– Да… так тоже случается. Ты совсем ничего не помнишь?

– Иногда что-то прорывается. Помню какие-то горы, бородатых горцев с кинжалами. Мы с ними жестоко дрались, даже и рукопашные схватки бывали. Вообще там вся война была какая-то неправильная… Наш командир взвода, которому я все это рассказывал, сказал, что это Крит. Или Греция. Могла быть и Югославия – там тоже есть горы и их бородатые обитатели. Он высказал предположение, что я раньше служил в горнострелковых войсках…

– Горнострелок?

Я оборачиваюсь.

На крыльце дома стоит коренастый солдат… не солдат – обер-фельдфебель.

– Так точно, герр обер-фельдфебель! Герр лейтенант высказал такое предположение.

Обер-фельдфебель спускается во двор.

– Надо же… я знавал некоторых из них. Как тебя зовут?

– Макс Красовски, герр обер-фельдфебель!

– Не кричи так, у меня хороший слух. Горнострелок… А ну-ка – «альпийский хват»!

Моя рука автоматически сдергивает с плеча винтовку. Согнуть локоть, спусковая скоба упирается чуть ниже кисти. Левая рука ложится на ствол сверху, и пальцы правой руки обхватывают запястье левой. Локтем правой руки прижимаю приклад винтовки к бедру.

– Надо же! – восхищается обер-фельдфебель. – А говоришь, память потерял… Точно, горнострелок! Только они таскают так свои ледорубы и винтовки, нигде больше это не принято.

– Почему? – интересуется кто-то из окружающих.

– Не знаю… наверное, им в горах так удобнее. Руки не мерзнут на ветру… или еще что-нибудь такое…

– Осмелюсь доложить, герр обер-фельдфебель, не только это! – на автомате выпаливаю я.

– А что, есть еще какая-то причина? – удивленно поднимает бровь мой собеседник.

– Так точно, есть!

– Ну-ну! Покажи!

Разжав правую руку, плавно перемещаю ее на шейку приклада. А левая просто съезжает вниз, огибая ствол и ложась на цевье. Секунда – и винтовка плотно прижимается к моему плечу, а ее ствол устремляется на ближайшее дерево, словно выискивая цель.