Сергей Зверев - Восстание потерянных

Поднявшись, Саша скинул с плеч жилет и освободился от оружия:

– Действуйте по обстановке. Спасти генерала нужно во что бы то ни стало. Я вас найду.

– И как же ты это сделаешь, если мы тронемся с места?

– А где громче всего будет раздаваться пальба, туда я и пойду. – Саша хмыкнул: – До встречи.

Через два часа он вышел по приметам к месту, где располагался вход в тоннель, ведущий в НИИ. Его обнаружили сразу, но это и было его задачей. Дверь открылась, он вошел:

– Передайте полковнику Ждану, что его хочет видеть майор Стольников.

Немолодой уже майор с землистого цвета лицом развернулся и направился куда-то в операторскую. Вскоре вернулся и пригласил Стольникова в помещение «вокзала».

Все время, что поезд мчал его к Ведено, Саша раздумывал, каким взглядом Ждан посмотрит ему в глаза. И сможет ли посмотреть. Теперь, когда карты были открыты, каждый играл себя, настоящего. «Крот» ли Ждан? Орудие в руках исламистов? Или просто псих?

Когда полковнику Ждану сообщили, что у входа в тоннель находится майор Стольников и просит полковника Ждана о встрече, он не удивился. Он принял вызов с достоинством, молча. Он всего лишь поинтересовался, имеет ли майор при себе оружие. Узнав, что нет, велел доставить в НИИ.

Стольникова ввели в НИИ, и Саша, услышав за спиной звук закрываемой двери, уперся взглядом в полковника. Но тот вел себя спокойно, словно встретились они посреди рабочего дня. По руке полковника бегал хомяк. Обычный хомяк, каких не раз майор видел в зоомагазинах.

– Я иногда вывожу их погулять, – объяснил Ждан, вынимая из кармана связку ключей. – Дома его ждет гражданская жена, хомяки, как вы понимаете, лишены возможности посещать ЗАГСы, и для того чтобы красавчик зарядился энергией, я даю ему возможность порезвиться. От бега у хомяков возрастает потенция. Но стоит его перекормить, как он превращается в ленивого дурака. Его сразу начинает интересовать все, кроме продолжения рода и любимой.

Он все это говорил, поднимаясь с ключами в руках по лестнице НИИ. Он говорил, не отворачивая от майора головы, и это было приглашением следовать за ним.

Стольников вошел в открытую дверь и тут же сел на стул. Мягкое кресло приняло его, и Саша тут же почувствовал усталость. Первое, что он почувствовал, это нестерпимый запах. Сидя в кресле и глядя прямо перед собой, он видел огромную клетку, заполненную хомяками. Штук тридцать или сорок зверушек двигались во всех направлениях, мешая друг другу, и только при внимательном рассмотрении можно было заметить, что они не мешают друг другу, а подчинены единому закону рационального движения.

– Чай, кофе?

– Кофе, – машинально ответил Стольников, думая о том, что с удовольствием выпил бы сейчас водки. Нет ничего лучше для приведения нервной системы в порядок, чем полстакана хорошей водки.

Он попробовал и поставил чашку на стол:

– Ждан, тебя интересует, зачем я здесь появился?

– Я знаю зачем.

– Выкладывай.

– Ты пришел, чтобы просить оставить группу в покое и предложить себя взамен. Без тебя группа ничего не стоит.

– Ты прав отчасти. Ты плохо представляешь, на что готовы люди, которые остались там.

– Это неважно. Главное, я знаю, зачем ты здесь.

– Тут ты угодил в десятку. Возьми меня, отдай ФСБ. Но выпусти моих людей. Они ни в чем не виновны и участвовать в играх не хотят. Они хотят просто жить.

Поглядывая на клетку, Ждан указал и майору на нее:

– Посмотри, Стольников. Все они уверены в том, что совершают полезную работу. В том смысле понимают, что никогда не откажутся от этого занятия. Все эти несколько десятков примитивных существ совершают движения, зависимые от размеров и формы клетки. Если я сейчас их вывалю в ведро, некоторое время они будут находиться в стрессе, но потом успокоятся и снова начнут делать полезную работу – двигаться. При этом наверх полезут самые сильные и сообразительные, слабые и безмозглые будут двигаться внизу и терпеть страдания.

Он пил кофе и взглядом советовал следовать его примеру. Убедившись, что Стольников не пьет, Ждан снова показал на клетку:

– Я забочусь о них, и они знают, что в восемь и в двадцать часов я насыплю в клетку перловку. Их организмы привыкли к этому так же, как к свежему воздуху и свету, когда в девять часов выношу их на балкон, чтобы подышать. Но что будет, если я вынесу их на улицу, вывалю на траву и предоставлю самим себе? Думаю, что, оказавшись в том состоянии, когда придется соображать самостоятельно, большинство из них, если не все, погибнут. Кого-то утащит ворона, кто-то станет забавой кошки, и лишь единицы по счастливой случайности окажутся у детской песочницы и попадут в руки детей. Те принесут их домой, и вскоре хомяк окажется в такой же клетке. Ему подсадят пару, они начнут размножаться, и их будет много. И они снова подчинятся корпоративной дисциплине, где наверху окажутся самые сильные. Их устраивает только такой формат существования и никакой другой.