Сергей Антонов - Королева голод (сборник)

Доказательная база обвинения развалилась, как карточный домик, после вынесения вердикта дактилоскопической экспертизы. Папиллярные линии Молотобойца не имели ни малейшего намека на сходство с отпечатками пальцев Тимохина.

Молодая мамаша, встретившая Сергея у подъезда, на очной ставке заявила, что впервые его видит, а сам Тимохин упорно настаивал на полной своей невиновности.

– Не смею вас больше задерживать, – следователь протянул Сергею пропуск. – И еще раз извиняюсь за то, что невольно доставил вам столько неприятностей.

– Никаких претензий, Марк Анатольевич. Любой мог стать жертвой предсмертного бреда несчастной женщины. Надеюсь, что эта ошибка никак не отразится на вашей карьере.

– Не волнуйтесь, – в нагрудном кармане форменного кителя Уфимцева уже лежало заявление об увольнении из прокуратуры. – В случае чего подамся в нотариусы.

Тимохин вышел на залитую солнцем улицу, с наслаждением вдохнул запахи листвы и выхлопных газов. Стояла невыносимая жара. Сергей решил отметить свое освобождение купанием в ближайшем озере и двинулся по пешеходному переходу к автобусной остановке на противоположной стороне улицы. Все было просто великолепно, если бы не подозрительная податливость асфальта под ногами. Тимохин очень надеялся на то, что дорожное покрытие просто-напросто не выдерживало натиска солнечных лучей. Ступив на тротуар, он оглянулся и увидел цепочку собственных следов. Едва различимые вмятины на асфальте по мере удаления от здания ИВС становились все глубже. С тихим хрустом треснула бетонная плита тротуара. Тимохин понял, что купание придется отложить на неопределенный срок. В данный момент гораздо важнее было наведаться к неприметному гаражу на окраине города.

Дороти Джонсон, грохнувшуюся в обморок рядом с мусорной урной во дворе своего дома на 48-й улице, если что и связывало со сказками так только небольшая книга в мягком переплете, которая добрый десяток лет пылилась на полке в ее спальне. Во всем остальном Дороти была классическим образцом юной американки, верившей только в налоги, инфляцию и Боба Дилана.

Июль в штате Канзас выдался до невозможности жарким, поэтому пришедшая в себя Дороти удивилась прохладному ветерку, который обдувал ей лицо. После того, как Джонсон открыла глаза, удивление уступило место тихой панике. Каким-то непостижимым образом ей удалось переместиться с бетонных плит тротуара на лесную поляну, окруженную высоченными соснами.

Дороти встала, машинально опустила руки, чтобы отряхнуть джинсы и охнула от изумления. Джинсы исчезли. На Джонсон было короткое платье в синий горошек, серебристые туфли с красивыми пряжками и загнутыми вверх носками. Изменилась не только одежда. Коротко стриженые и бесчисленное количество раз перекрашенные волосы сделались белокурыми и, совсем как в детстве, завивались плавными колечками.

Вскоре Дороти поняла, что высота окружающих ее сосен самая обычная. Дело было в ней самой. Двадцатидвухлетняя девушка превратилась в пигалицу лет девяти.

Чтобы не плыть по течению, а хоть как-то воздействовать на ситуацию, она решила выйти из леса и осмотреться. Пришлось идти среди цветов, необычайных форм и расцветки, ступая по мху, казавшемуся мягким как вата.

Ноздри, привыкшие к запахам бензина и дыма заводских труб, купались в непривычных, но, в общем-то, приятных ароматах. Вскоре Джонсон вышла на опушку и увидела небольшой, опрятный домик с остроконечной крышей. Поначалу на ум пришел эпитет «игрушечный», но, поразмыслив, девушка-девочка решила сменить его на «сказочный».

Именно так выглядело это жилище у крыльца, которого прохаживался бородатый мужчина в матросской тельняшке и с деревянным протезом вместо одной ноги. Услышав шаги, он приставил ладонь ко лбу. Недоумение на его лице сменилось радостью, и он бросился навстречу Джонсон настолько быстро, насколько позволяла искалеченная нога.

– Какое счастье, Дороти! И как кстати!

Он раскинул руки, чтобы обнять гостью, но та попятилась.

– Простите мистер, не имею чести вас знать…

– О, неужели, милая Дороти, ты забыла старого Капитана Билла?!

Джонсон казалось, что она уже где-то слышала это имя, но воспоминание было очень далеким и призрачным, как сон.

– Вы обознались…

– Возможно мои старые глаза уже не такие зоркие, как в прежние времена, но тебя я узнаю из тысячи девчонок! – моряк нахмурился. – Ты точно меня не помнишь?