Сергей Антонов - Королева голод (сборник)

Матвею же было не до размышлений на тему зоологии. Он осторожно обошел эсэсовскую форму, из которой подобно змее, сбросившей кожу, выскользнул Вебстер.

По дороге в лес комсомолец Кречет бормотал только что придуманную им самим молитву.

…Из мира воспоминаний старика вырвал рокот автомобильного двигателя. Грузовик Бурканова остановился у обочины.

– А я, Захарыч, грешным делом подумал, что и ты Богу душу отдал! – высунулся из окна кабины Денис. – Но вижу – шевелишься.

– Помер кто-то?

– Ну, ты даешь! Сам же у морозовской хаты сидишь, а того не знаешь, что дружбана два часа назад в морг увезли!

– Васька?! – Кречет бросился к шоферу и, схватив его за отвороты куртки, начал трясти. – Что с Васькой?!

– Отпусти, старый придурок! – Денис с трудом вырвался. – Убили Михалыча. Горло с корнем, как давеча коровам, вырвали. Утром бабы нашли. Кровищи там…

– Где? – ответ на свой вопрос Кречет знал заранее.

– Развалины панской усадьбы помнишь? Рядышком, в лощине лежал…

– На ящик водки заработать хочешь?

– Хм…Лады! Что делать-то надо?

– Канистру бензина найдешь?

– Ради тебя, Захарыч, хоть сейчас из бака солью!

Кречет нащупал в кармане кипарисовый крестик.

– Чего расселся? Сливай!

– Стой, стреляю! – Матвей, резко вскинув трофейный «шмайсер» и медленно заживавшее плечо тут же напомнило о себе вспышкой боли.

– Только не забудь последнюю пулю себе оставить, горе-часовой!

Морозов выскользнул из кустов с присущей ему кошачьей грацией. Плюхнулся на траву рядом с Кречетом.

– Дай курнуть, аж челюсти сводит. Теперь всю жизнь меня табачком снабжать будешь!

– С какой это радости?

– Сейчас увидишь! – Василий хитро прищурил глаза. – Ведите нашего борова, мужики!

В сопровождении двух партизан на поляну вышел Вебстер. Он был едва ли не с ног до головы опутан кольцами толстой, черной от копоти веревки. Ей же к спине пленного был изобретательно приторочен продолговатый ящик. Нахлобученная на самые брови черная фуражка скрывала глаза, чему Матвей искренне обрадовался. Он выслушал повествование о том, что эсэсовец имел неосторожность разгуливать у развалин деревенской церкви в гордом одиночестве.

– Здоровый, бычара! Петьку моего в бараний рог скрутил, – улыбался Василий. – Я уж думал, что не мы его, а он нас в плен возьмет. Вовремя мне церковный крест под руку попался. Им я герра Клауса и перекрестил.

Оставалось только позавидовать везению Морозова. Вебстера оглушили крестом, а связали веревкой от церковного колокола. Бог, в существовании которого Матвей уже не сомневался, ниспослал партизанам именно то, против чего не могло устоять чудовище.

– Все путем, – продолжал Морозов. – И твоего старого дужка заарканил, и ящик с ручными гранатами раздобыл, почти полный. Что молчишь?

– Отпусти своих молодцев. Мне с полковником проблему решить надо, – Кречет приблизился к эсесовцу на несколько шагов. – Нашу проблему. Так вы изволили когда-то заметить, герр Клаус?

Поначалу Василий наотрез отказался выполнить просьбу друга. После того, как подчиненные ушли, они долго спорили.

– Да с меня командир три шкуры за самоуправство сдерет! Это ж офицер СС!

– Брось, Васька. Ты ж знаешь, как все обставить. При попытке к бегству… Ну?

Вебстер орудовал саперной лопаткой в молчаливой сосредоточенности. Он не пытался ни протестовать, ни просить пощады. Морозов возился со своим ППШ, а Матвей беззаботно вертел в руках обгоревшую веревку.

Все изменил о сь за считанные секунды. Острие лопатки вонзилось в ствол дуба, под которым сидел Кречет. Словно вытолкнутый невидимой пружиной, Вебстер выпрыгнул из ямы и двинулся к Матвею. Застигнутый врасплох Василий лихорадочно совал диск в автомат, а Кречет дергался, тщетно пытаясь освободить пригвожденную к дереву гимнастерку.

Бледное лицо Вебстера на глазах приобрело зеленый оттенок, черные волосы поседели, а два изогнутых клыка, не вмещавшихся во рту, торчали по краям губ.

Ткань гимнастерки с треском порвалась, но у Матвея не оставалось времени на то, чтобы встать. Зато Морозов, наконец, справился с автоматом.

– Стоять, сволочь!

Длинная очередь вспорола материю эсэсовского кителя, но не остановила чудовище. Вебстера и Кречета разделяло меньше метра, когда Матвей почувствовал жжение в области груди, вспомнил о крестике, с которым не расставался и рванул ворот гимнастерки.

Монстр заметил это движение и остановился. Рощу наполнил утробный хохот.