Сергей Антонов - Королева голод (сборник)

– Люди ничем не отличаются от шахматных фигур. Помни это и умей правильно передвинуть живых пешек в нужное место, когда придет время.

– Я понял тебя Повелитель! – прохрипел человек. – Крошиб тармагур-р-рах!

Его тело выгнулось, а на губах выступила белая пена. Мужчина неподвижно лежал на полу. В комнате оставалась его плоть, а сознание странствовало по недоступным для простых смертных мирам. Они были бесконечными и в тоже время умещались на ладони.

Эта экскурсия не походила на космические странствия, описанные в фантастических романах. Здесь не было звезд, планет и галактик. Вместо них мелькали огромные залы, стены и полы которых представляли собой сплошные зеркала. Там отражались раскрытые в крике ужаса рты, конвульсивно дергающиеся пальцы и глаза, покрасневшие от крови, которая вытекла из лопнувших сосудов.

Полы зеркальных залов походили на янтарь, где вместо насекомых рядом с целыми скелетами застыли разрозненные кости и черепа. Воздух вибрировал, насквозь пропитанный губительной энергией повелителя погребального огня. Подсознание слуги Знича носилось по зеркальным чертогам смерти, как комета и распухало как пиявка, купаясь в мутных потоках боли и мук.

По спящему городу, отскакивая от стен домов и мокрого асфальта улиц, разлетелись невидимые сгустки концентрированной злобы. Многие из жителей райцентра застонали во сне. Стрелки часов показывали пять минут третьего, когда бывший прапорщик Егор Фролов увидел во сне давно умершую жену. Она настойчиво предлагала Егору выпить, протягивала наполненный до краев стакан водки, а профессиональный алкоголик не мог принять подношение из-за того, что в пустых глазницах благодетельницы копошились белые черви.

Рука Ольги Мишиной, местной библиотекарши и подруги Чашникова, обнимала во сне шею возлюбленного. Сам Чашников в своем сновидении выступал перед огромным, сплошь забитом людьми залом. Слушатели соглашались с оратором, одобрительно и синхронно кивая головами. Каждый из них держал в руках по черному петуху. Птицы нервно поглядывали по сторонам круглыми бусинами глаз. Они молили своего куриного бога о том, чтобы Марат говорил как можно дольше, поскольку по окончании его речи должно было начаться жертвоприношение. Но Чашников знал, что в эту ночь петухи не пострадают. Первоначальные планы изменились после того, как Марат удостоился чести говорить с Сатаной. Князь Тьмы появился минувшей ночью в обличье странного существа с худым, почти девичьим личиком, которое так не вязалось с привыкшим повелевать, хриплым басом.

– Девушка коснется моей печати и побредет на окровавленных ногах по вечности.

– Да по вечности! – шептал Марат. – На окровавленных ногах!

– И этим ты докажешь мне свою преданность!

Зашелся в надрывном кашле тридцатисемилетний краевед-любитель и ученый Максим Коротков. Он попытался найти стакан с водой, который каждый вечер ставил на прикроватную тумбочку, но в темноте опрокинул его. Вода залила стопку бумаг и, Максим провел остаток ночи, сортируя испорченную рукопись и раскладывая мокрые листы на ковре.

Денис Мальченко заметался на пропитанных потом простынях. Его сон был клоном сновидения сыщика Гончарова. Оба, хоть и по отдельности, блуждали босыми по бетонным, горячим от солнца плитам, размеченным белыми полосами. Вокруг, напоминая болтающиеся на веревках простыни, висели огромные жестяные таблички, с одной надписью «ОА-74/871».

Сергей Тихонов в своем сне был единственным пассажиром поезда, мчавшего его к Кате. Та назначила возлюбленному встречу в месте со странным названием. Поезд замедлил ход и остановился у безлюдного перрона. Сергей догадался, что ему пора выходить и двинулся в сторону тамбура. Из кирпичного здания вокзала вышла полная женщина в фуражке железнодорожницы. Розовое, с короткими рукавами платье, было настолько ей мало, что едва не лопалось по швам. За спиной Тихонова с шипением закрылась дверь вагона. Сергей сделал несколько неуверенных шагов по перрону. Улыбка женщины выглядела приветливой, но впечатление портили дыры на месте отсутствующих передних зубов и глаза, отливавшие серебром. Тихонов вздрогнул от тяжелого баса, донесшегося из вокзального громкоговорителя.

– Станция Тармагурах, конечная. Просим пассажиров не оставлять в вагонах личных вещей, вырванных болтливых языков и пальцев, которые были отрезаны за то, что совались в неподобающие места. За сданные в багаж ядовитые и взрывчатые вещества администрация вокзала ответственности не несет.