Андрей Бондаренко - Чукотский вестерн

– Прощайте все! – Вырвиглаз отбросил в сторону уже ненужную трубку и помахал рукой, в которой была крепко зажата граната. – Не поминайте лихом! Я уже старый, пожил на этом свете своё, теперь пусть Геннадий за меня дальше живёт…. Прощайте!

«Багги» тронулся с места, и, постоянно увеличивая скорость, помчался в сторону ньянга.

Монстр, изумлённый таким поворотом дела, прекратил своё движение вперёд, встал на задние лапы и застыл пятиметровым столбом, дожидаясь странного противника.

Когда до машины оставалось метров пятнадцать, ньянг прыгнул вперёд.

На секунду его чёрное тело зависло над автомобилем, затем прогремел взрыв.

Через несколько минут, когда рассеялся чёрный, пахнущий бензином дым, стало видно, что на месте взрывов образовалась одна глубокая воронка диаметром порядка десяти-двенадцати метров.

Ник оглянулся и обнаружил за своей спиной весь списочный состав подразделения, включая толстого заспанного повара.

– Построиться! – тут же рявкнул Ник. Дождавшись, когда его команда будет выполнена, продолжил: – Во-первых, вчерашний приказ остаётся в силе – после завтрака незамедлительно уходим. Во-вторых, к месту взрыва никому не соваться, мне беззаботные зеваки не нужны. Там я и сам разберусь. В-третьих, весь личный состав, кроме повара, который выполняет свои прямые обязанности, вооружается ломами и лопатами и направляется в штольню на разбор завала. Старший – сержант Сизых. Сержант Сизых!

– Я!

– Постарайтесь завершить работы максимально быстро. Я на вас надеюсь…. Предварительный распорядок дня следующий: разбор завала в штольне – два с половиной часа, похороны Вырвиглаза Владимира Ильича – пятнадцать минут, завтрак – пятнадцать минут, общие сборы – пятнадцать минут. Выступаем походной колонной вдоль реки Белой, конечный пункт маршрута – населённый пункт Анадырь. Все вопросы отставить! К выполнению поставленных задач приступить!

Зашёл Ник в палатку, прихватил с собой железный ящичек, около подвесного моста ключ вставил в замок, отомкнул, разобрался с содержимым самым кардинальным образом. Два браунинга отдал проходившей мимо Айне, пачки денег распихал по карманам, а бумаги строгой отчётности в каньон выбросил, в бурные воды реки Белой, пусть плывут себе – до самого океана.

Не торопясь, в сторону воронки двинулся.

Шел себе, пустым железным ящиком помахивая, за перистыми облаками, по небу невесть куда плывущими, наблюдал.

Не то, чтобы зачерствел душой, просто какой толк в этих слезливых сантиментах?

Плачь навзрыд, по земле катайся, волосёнки на себе рви – всё равно ничего уже не вернёшь назад, Вырвиглаза не оживишь.

Вокруг воронки обошёл несколько раз, спустился на дно.

Останки ньянга валялись повсюду: клочки ещё дымящийся чёрной шерсти, внутренности разнообразные, даже гигантский голубой глаз в двух метрах от воронки обнаружился.

Лежал себе на гладком камушке, изредка помаргивая. Ник его сапогом сильно пнул – далеко в тундру голубой шарик улетел, попрыгал немного и пропал из виду, наверно, закатился в какую-нибудь ямку.

Человеческих же останков, вообще, нигде не наблюдалось.

Нику удалось отыскать только несколько обрывков ткани защитного цвета, кусок голенища кирзового сапога, значок с профилем Сталина, две металлические пуговицы и пряжку от брючного ремня – с выпуклой пятиконечной звездой посередине.

Опознавательный значок «Азимута» бросил в нагрудный карман гимнастёрки, остальные находки сложил в железный ящик, ключ в замок вставил, повернул несколько раз, обратно пошёл, по дороге курительную трубку подобрал, ту, что Вырвиглаз в сторону отбросил, прежде чем по газам ударить.

Переходя по перекидному мосту через реку, выбросил в неё бесполезный уже ключ, метко попав в самый злобный из водоворотов.

Прошёл немного вдоль каньона, место симпатичное высмотрел: крохотная, идеально круглая полянка, поросшая белым мхом, вокруг полянки – брусничник густой, ветки густо красными ягодами облеплены, словно капельками крови.

Оставил железный ящик на краю полянки, к складской палатке сходил, обратно уже с кайлом на плече вернулся.

На самой середине поляны Ник за час, обливаясь потом и набив на ладонях кровавые мозоли, вырубил в твёрдой как камень земле аккуратную ямку нужных размеров.

Только присел перекурить, как прибежал запыхавшийся сержант Никоненко и возбуждённо доложил: