Вера Чиркова - Интриги темного мира

– Мы падаем, – сказал озабоченно дракоша, внезапно высовывая голову из стены, когда я уже устала смеяться, а губы припухли от беспрестанных поцелуев.

– Не падаем, а опускаемся, – появился в проталине глаз духа. – Здесь живет единственный друг.

– Надеюсь, у него есть где умыться, – проворчала я, а дух вдруг как-то озадаченно оглядел наш саркофаг и исчез.

А через минуту сквозь прозрачные оконца в боках дракоши замелькала зелень, он качнулся и замер.

Прилетели, – поняла я и попросила дракошу сделать впереди оконце побольше, чтобы мы могли рассмотреть местность.

– Я построю дом, – просунулась сквозь стену черная гладкая голова размером с бочонок. – Выходите.

Она была ужасна, эта голова, лишенная даже намека на уши и нос, лишь белые сливины глаз с черными зрачками да акулий рот. Выходить к ней из безопасного тепла дракошиного пузика как-то не было никакого желания. И я бы поверила собственному впечатлению, но мне вдруг пришла на ум запоздалая и совершенно невероятная в своей простоте мысль.

– Дракоша, – строго спросила я своего монстра, – а ну-ка объясни мне, почему ты не рычишь на этого духа и разрешаешь ему заглядывать тебе в пузико?

– Он не ненужный… – не совсем уверенно сказал монстр. Помолчал и уже более твердо выдал: – Дракоша не слышит зло, как от того, который украл самого нужного Дэса.

– Дракоша, золото мое! – умилилась я, представив, какими разными могут быть понятия о зле у человека и у такого огромного жуткого духа. – А как, интересно, ты определяешь, злой дух или нет? Он ведь пытался поймать нас за ноги, рычал, рот открывал… Потом сюда тащил. Разве он не злой?

– Я дом построил, – влезла голова. К чему-то прислушалась и жутко улыбнулась: – Дух не злой, дух злых не любит. Единственный друг все расскажет. Дракоша, открой дверь.

И мой верный, преданный и проверенный в бою монстр без моего разрешения и лишних рассуждений тут же открыл с моей стороны просторную овальную дыру.

– Я первый, – придержал меня Дэс. Покосился на наивно-уверенные глаза дракоши и выскользнул наружу. – Гарх!

– Что ты ругаешься? – заволновалась я, торопливо высовывая голову, и ахнула: – Красота-то какая!

Дракоша стоял на просторной скалистой площадке невысокой красноватой горы, и отсюда открывался изумительный вид. На горизонте синело море, и спускающиеся к нему склоны были усеяны живописными рощами и цветущими полянками, где-то неподалеку шумел поток и оттуда веяло прохладой, а с другой стороны раскинули ветви могучие приземистые деревья незнакомого мне вида. Чуть выше на площадке стоял каменный дом, очень добротный, в два этажа, с колоннами у входа, подпирающими балкон с резными перилами. Что-то непохоже, чтоб этот дом можно было построить за несколько минут, – засомневалась я, но эти мысли перебил тревожный голос мужа:

– Но ходить по этой красоте нужно осторожно, тут никакой тропы, а камни скользкие от воды.

– Сейчас, – сказал стоящий рядом с дракошей дух, бывший теперь всего трехметрового роста, и провел мгновенно удлинившейся рукой по скале.

Здорово у него получается! – охнула я, обнаружив, что от дома до дракоши протянулась выложенная плитами дорожка. Причем она не казалась новой, наоборот, даже мох пробивался из щелей, а по сторонам росли цветущие синими звездочками кусты.

– Идите, – поторопил нас дух, и мы пошли. А что нам еще оставалось?

Но дракоше я все же выдала приказ закрыть дверцу, идти к крыльцу и ждать меня там. Хотя была согласна с безмолвным приговором Дэса: не во всех ситуациях он послушен, как робот, иногда принимает свои решения, и это не в первый раз. Просто раньше его поступки совпадали с моим мнением, и мне было проще считать, что дракоша почти идеальный исполнитель.

Удобства в доме были сродни средневековым, зато длинный стол, накрытый в большой комнате, навевал воспоминания о царских пирах. Но мы не торопились садиться за него, ожидая неведомого друга.

– Эй, дух, – осторожно окликнула я, облизнувшись на роскошного жареного гуся и полутораметрового фаршированного осетра, – ну где же твой единственный друг? Кушать-то подано!

– Он не может прийти, – мягко ступая босыми ногами, в комнату вошла чернокожая женщина с пышными формами, – он заперт. Вы кушайте, потом я вас отведу.

Она была одета в шелковое, расшитое золотыми цветами алое индийское сари, с ее высокой прически струился каскад подвесок из золотых монеток, звеневших при каждом шаге, а ступни с накрашенными ногтями были малы, как у ребенка. Ну просто гурия, какими их раньше представляли южные народы.