Владимир Стрельников - Резервист

Поблагодарив комендантшу, мы пошли к нашей палатке. Хижины хоть и отстроились за эти два дня, но лишний раз переезжать уже было влом. Да и некогда, пахали от зари до зари, в радиохижину телеграммы Олесе отправлять ходил уже впотьмах.

Так что мы забросили свой личный инструмент в грузовой мотороллер индийской сборки вроде нашего «Муравья», я поставил туда же пару картонных коробок с красивыми раковинами и саженцами местных пальм.

С пальмами сегодня намучился. Точнее, с пиявками, которые нападали за шиворот, пока я ковырялся в подлеске. Внизу всех длинным дрыном стряхнул, а вот про деревья не подумал, сажал себе пальмочки в обрезки бутылок-полтарашек.

Возле пирса стояла самоходная баржа под командованием здоровенного одноглазого негра. На корме и бортах красивым почерком было написано название суденышка: «Беда». Именно про него говорила комендантша.

Так что загрузившись на баржу, мы вышли на пирс, попрощались с людьми, которые пришли нас провожать. Людей пришло много, почти весь народ, который жил на острове. Шумно попрощавшись, сунули нам небольшой бочонок местной самогонки из сахара и фруктов с гордым названием «ром», после чего мы снова перешли на борт баржи.

Баржа коротко гуднула и довольно резво побежала на север.

Экипаж состоял всего из четырех человек: сам капитан и три матроса. Сейчас один стоял возле носового ДШК, один возле штурвала. Капитан лежал возле нас в гамаке и на жуткой смеси русского, английского и испанского языков рассказывал, как его в совсем недалеком прошлом, чуть больше месяца назад, освободили из рабства с одного из многочисленных островов в дельте Амазонки. Та еще одиссея. Он гордо показал заплатки, наваренные на пробоинах от крупнокалиберных пуль, которые получили во время прорыва. Правда, он честно сказал, что все на барже в основном лежали мордой в палубу, стараясь уцелеть, и не приподнимались выше уровня ватерлинии. Воевал с обнаглевшими наркопроизводителями и наркоторговцами в основном экипаж выручившего их судна, воевал умело и жестоко. Как на острове, так и во время прорыва. Теперь стало понятно, почему все живущие напротив мангровых болот и у самой Амазонки так береглись.

– Мы стреляли только в бандитов и загнали их в нашу тюрьму. Жаль, что некогда было снять с них шкуру. После прорыва нас отправили к русским, и я остался у них. Русские учли, что я привел к ним эту посудину, и предложили мне стать на ней капитаном. Потом во время штурма Островов я перевозил кубинцев, технику, припасы. Сейчас хожу между Островами и Береговым, наша баржа на хорошем счету. Даже имя барже присвоили, сказали, очень известное в том мире в России, – покачиваясь в гамаке и посасывая сигару, гудел капитан. Черная повязка придавала ему пиратский вид, не хватало только треуголки и попугая.

На ночь баржа бросила якорь в одном из небольших заливчиков. Как сказал Мпота, они не ходят ночью. Огромное ночное небо сияло звездами, отражаясь в неподвижной воде. Мы опять поделили дежурства и караулили вместе с экипажем. Моим напарником был неразговорчивый угрюмый темнокожий парень. Впрочем, с частично отрезанным языком (бандиты «поприкалывались» над рабом, чтоб им на том свете лишнее полено в топку бросили!) ему и говорить-то было сложно. Да и мне говорить не сильно хотелось. Так и простояли три часа, смотря по сторонам и слушая ночные джунгли. Пару раз недалеко от борта проплывало что-то внушительное, но к барже не приближалось. А я все-таки приготовил пару лимонок.

На следующий день мы прошли знакомый пролив между Островами и направились вдоль континента на север. Амазонку и мангровые болота по левому борту проходили по знакомой схеме, в усиленном режиме. Рыбаки опять проверяли переметы. Пару раз встретили наши небольшие парусно-моторные шхуны здешней постройки, спешащие по делам. Мимо прошел пузатый углевоз, следующий куда-то на юг.

– Раньше так много судов здесь не ходило, это после зачистки Диких Островов навигация и рыболовство здесь начали процветать. До этого очень опасно было. Много бандитов на корм крокодилам отправили. – Мпота довольно усмехнулся.

Вечером опять встали на якорь. Хоть и осталось до Берегового часов пять ходу, но в чужой монастырь со своим стаканом не лезут. Нет на барже ни радара, ни хорошего навигатора. Так, каботажит, и ладно. Мне опять выпало ночное дежурство, только в предрассветную смену.

Великолепный восход солнца, яркий, красочный, немудреный завтрак – и снова в путь.