Дмитрий Герасимов - Сорок третий номер…

– Отставить! – задыхался комбат. – Прекратить!.. – Он стоял на коленях возле изрешеченного пулеметом «Виллиса» и зажимал в боку кровавую рваную рану. – Командирам рот – призвать личный состав к дисциплине!..

Казалось, его не слышали. Бойцы лупили по единственной, обнаруженной ими по наитию цели из всех видов стрелкового оружия и не могли остановиться. Голота тоже стрелял. Он строчил из автомата, оглушенный и потрясенный происходящим, открыв рот в каком-то гипнотическом аффекте и изрыгая бессвязные ругательства.

Расстрел дома прекратился, как прекращается внезапный ливень. Сначала схлынули основные потоки, потом постучали отдельные капли, и все умолкло. Солдаты стояли, тяжело дыша, опустив оружие, и растерянно переглядывались. Раненого комбата срочно погрузили на носилки и увезли на одном из транспортеров в передвижной палаточный госпиталь, развернутый где-то на окраине Пешта.

Командиры подразделений, не ожидавшие, что в первые же минуты марша будут застигнуты необходимостью принимать самостоятельные решения, поначалу суетились, метались по площади, строили личный состав, отдавали приказы и тут же отменяли их. Линейные связисты еще не успели наладить связь, поэтому посоветоваться было не с кем. Кому помогаем? Что защищаем? С кем воюем?

– Был приказ: ориентироваться по обстановке и в случае необходимости применять оружие! – напомнил замполит батальона растерянным командирам. – Наша задача: помочь венгерским трудящимся в их борьбе с уголовными элементами!

– Твою мать! – кипятился командир второй роты – широкоскулый капитан Ховрин с орденом Отечественной войны на гимнастерке. – Мы же не полиция! Или что, снова сорок пятый год?

– Хуже, Сережа… – отозвался другой капитан по фамилии Гиревой. – Те же самые люди, что встречали нас в сорок пятом цветами, сегодня поливают исподтишка пулеметным огнем.

– А кто изменился? Мы или эти люди?

– Никто не изменился, Сережа. Просто есть закон жизни: благодарность не вечна. Со временем она перерастает в недовольство и даже в претензии. Освобожденным от одного ига уже очень скоро кажется, что они живут под другим…

– Освобожденным? – Ротный расправил пальцами складки гимнастерки под ремнем. – Нет, друг. Моя медаль называется не «За освобождение Будапешта», а «За взятие Будапешта». А это две большие разницы. Они не освобожденные, а побежденные. Подавлять бунт побежденных – дело полиции, конечно, а не армии…

– Ты это нашему ученому-идеологу расскажи, – усмехнулся Гиревой, кивая на замполита.

– Не нужно мне ничего рассказывать, – хмуро отреагировал тот. – Напоминаю вам, что вы коммунисты, к тому же солдаты. Поэтому выполняйте приказ.

Офицеры медленно направились к боевым машинам, зловеще поблескивающим сталью в лучах холодного рассветного солнца.

– А вот и первый побежденный. – Ховрин кивнул на брезентовый чехол, сброшенный на брусчатку тремя разведчиками, вернувшимися с «зачистки» расстрелянного дома. – Мальчишка совсем…

На перепачканном кровью и цементной пылью брезенте остывало тело убитого снайпера. Его спутанные волосы слиплись на лице кровавым причудливым рисунком, а белый, не знавший бритвы подбородок торчал из разорванного ворота подобием кочерыжки.

Пулемет лежал рядом.

Через полчаса появилась связь со штабом Корпуса. Топчущемуся на площади батальону пехотинцев поставили задачу сформировать из боевых расчетов патрульные группы по три человека.

– В городе – особое положение, – объявил замполит, – и введен комендантский час. Центральные улицы заблокированы нашими танками. Улицы поменьше, переулки и подворотни должны подвергаться тщательному патрулированию. Населению запрещено собираться группами более трех человек. Стихийные митинги, шествия, демонстрации подлежат разгону, открытое неповиновение властям наказывается без предупреждения. Вплоть до применения оружия… Нарушителей порядка, провокаторов и мародеров – задерживать и препровождать в штаб дивизии. В случае сопротивления – открывать огонь на поражение!

Андрей и Гришка Сырцов оказались в одной патрульной группе.

– Маршрут следования: от площади Лайоша Кошута, по набережной Сечени – к базилике Святого Иштвана, далее через площадь Эржебет – к площади Вёрёшмарти, и обратно! – объявил взводный. – Старший патрульной группы – сержант…

– Отставить! – капитан Ховрин сложил карту, и спрыгнул с бронетранспортера. – Я сам пойду старшим. – И, поймав удивленный взгляд взводного, пояснил: – Маршрут уж больно знакомый. С войны…