Андрей Величко - Наследник Петра. Подкидыш

Ух ты, мысленно восхитился Новицкий, он даже не забыл начальство в соавторы пригласить. Да, это настоящий ученый – далеко пойдет, если только не увязнет в своих антисептических экспериментах. А идея с Королевским обществом – вообще блеск.

– Отлично, господин Кристодемус, твое беззаветное служение науке заслуживает всяческих похвал, – изрек император, сделав значительное лицо. – Поэтому из денег, составляющих мою долю, можешь оставить себе половину на дальнейшие опыты. Но только с одним условием – на себе их больше не проводить! Ясно? А с письмом в Лондон – это ты хорошо придумал. Отправляй, да приложи к нему посылку – пару бочонков самой крепкой водки, которая только найдется в Питере. Микроскоп они пускай сами ищут. А еще припиши, что собираешься заняться исследованием не только тех микробов, что попадают в желудок через рот, но тех, что извергаются из кишечника через противоположное отверстие человеческого организма. Сам-то пока еще их морить не пробовал? Вот и хорошо, оставим эту честь лондонским академикам. Пусть они тренируются друг другу водочные клизмы ставить, авось пригодится.

Обед состоялся в Меншиковском дворце, вместе с усадьбой занимавшем чуть ли не половину Васильевского острова. «Ох, и здоров же домина, – подумал император. – На картинках и планах, изучавшихся им в Центре, ибо здесь часто бывал настоящий Петр Второй, это не так бросалось в глаза. Нет, правильно мой предшественник его в ссылку турнул, – сделал вывод император. – Если первый министр строит себе такие хоромы, то когда ему заниматься государственными делами? Тут воровать надо по двадцать часов в сутки, а ни на что другое времени не останется».

Никакой пышной встречи императора не предусматривалось, а список приглашенных Миних, согласовав его с Новицким, отправил курьером еще из Новгорода. Такая скромность никого не удивляла, все еще помнили времена Петра Первого, который часто появлялся в городе без всякой помпы, а иногда и вовсе незаметно.

Проходя по коридорам дворца в Большую палату, Новицкий отметил, что здесь в отличие от Летнего хозяйской руки не чувствуется. Стены обшарпаны, полы грязноваты, а вон там вообще стекло разбито, и никто не удосужился хотя бы заколотить дыру досками. Нет, с этой хороминой надо что-то делать. Ее, кажется, через год передадут Кадетскому корпусу, который пока еще называется Шляхетским? Вовсе незачем ждать еще год, пока тут все еще больше развалится. Надо делать оба дела прямо сейчас. То есть подарить дворец корпусу, а заодно и переименовать его как положено. Потому что «Кадетский» – это звучит. Теперешнее же название не вызывало у императора ничего, кроме вопроса: а при чем тут вообще какие-то поляки?

Приглашенных на обед было немного. Кроме самого Федора Ивановича Соймонова, присутствовал адмирал Гордон, брат описанного в романе Толстого генерала Гордона, генерал-аншеф Ягужинский, архитектор Михаил Земцов, кораблестроители Осип Най и Гаврила Меньшиков. Миних заранее просветил царя, что он никакой не родственник светлейшего князя, да и фамилия у него немного другая, пишется с мягким знаком.

Стол был накрыт довольно скромно, а вин на нем не было вовсе. Поели быстро и практически в молчании, после чего император вытер рот салфеткой и заявил:

– Спасибо, господа, все было очень вкусно. А теперь расскажите мне, пожалуйста, чего хорошего случилось за время моего отсутствия в городе Санкт-Петербурге.

Господа растерянно переглянулись, а потом Соймонов неуверенно сказал:

– Ваше величество, за это время не приключилось ни одного крупного пожара. И от наводнений нас Господь миловал.

Сергей, убедившись, что добавить никто ничего не рвется, усмехнулся:

– Замечательно. А теперь, пожалуй, просветите меня насчет плохого. Павел Иванович, начни ты.

– Воровство, государь, достигло неимоверных размеров, – твердо начал Ягужинский. – А дела государственного управления, наоборот, находятся в полном упадке. Правительствующий Сенат, который и осуществлял их, ныне лишен не только власти, но даже содержания. Делами губерний Сенат сейчас заниматься не может, а Совет не желает, и поэтому каждый губернатор вертит дела как хочет. Такое положение нетерпимо, оно ослабляет державу. Генерал-прокурора в Сенате нет уже третий год, а обер-прокурором сидит Матвей Воейков, которого и собственная-то жена ни в грош не ставит, не говоря уж обо всех прочих. В результате никакого надзора за исполнением законов нет. Сие есть разрушение всего, что было создано твоим великим дедом, и более я ничего сказать не могу.