Владимир Мясоедов - Учитель шарлатанов

– А… Э… Ну… – Цензурные слова находились с большим трудом, а нецензурными покрыть верховного иерарха Ремеса Торговца было не только невежливо, но и крайне небезопасно. Судя по тому, как жрец спеленал отчаянно вырывавшуюся демоницу, несмотря на его внешнюю хилость и дряхлость, он еще мог скрутить в бараний рог большинство встретившихся ему на пути противников. – Как?!

– Ну, бегать на своих двоих за вами я уже не успевал, а в седле всегда держался хуже куля с мукой, вот и пришлось вспомнить молодость, – картинно вздохнул жрец. – Когда еще простым торговцем информацией работал. А ее ведь мало того, что следовало выгодно продать, так сначала нужно было еще и найти, и приходилось усердно молить небеса о помощи в этом нелегком деле. Девонька, хватит на меня скалиться, и не такие порождения зла обламывал, иди лучше, прогуляйся, а то мне тоже страсть как интересно, чем же таким могут король со своей семьей и главой разведки в публичном доме заниматься. Только зубик еще один оставь. Его, конечно, моя аура священнослужителя высокого ранга разрушит, но не раньше, чем к с утру.

– Хрррр! – кровожадно прорычала демоница и, едва лишь ее отпустили, выскочила из экипажа с трудноуловимой для глаза скоростью, сделавшей из ее стройной фигурки размытую тень. А в двух ее зубах, оставшихся у меня на ладони, действительно появилось изображение, судя по всему, идентичное тому, что воспринимала сама Джулия. Правда, наслаждаться видами с непривычки не получалось. Помимо основного для представителей рода людского вида она воспринимала сразу тепло, запах, движение и магию, отчего пейзаж имел весьма непривычные очертания, окрас и воспринимался скорее как несколько просвечивающих друг через друга миражей.

– Однако интересная у вас была молодость, – заметил я, видя, что жрец пялится в своеобразную линзу, нацепленную на глаз, так невозмутимо, будто ничего неординарного не происходит и вообще он подобными делами регулярно занимается. Комментарии же о том, что нельзя настолько бесцеремонно следить за свои союзниками, не ставя их в известность, удалось удержать, пускай и с немалым трудом. Кстати, тот хозяин часовни в Академии великолепный сенсор и условно бессмертен. Сидящий передо мной старик может профессионально играть роль человека-невидимки, умудряясь оставаться незамеченным даже на расстоянии вытянутой руки от находящихся настороже демонов и магов. А какими еще талантами может наградить Ремес Торговец своих преданных слуг и дорого ли возьмет за то, чтобы провернуть подобную операцию с кем-нибудь посторонним? Мне опасно развивать свои собственные магические таланты, но вдруг подобные дары можно получить без особого риска оказаться однажды съеденным Млфурием? Плюс есть вероятность заиметь из-за подобных постоянных благословений резко отрицательные вкусовые качества для разных великих темных сущностей. Вот только не будут ли они конфликтовать с живым артефактом?

– У вас, однако, тоже не скучная юность была, – задумчиво покосился жрец на место, где сидела Джулия. Кстати, а как его зовут-то? Почему имя верховного иерарха культа Ремеса Торговца упорно не желало откладываться в памяти? Еще одна особая способность, защищающая от тех, кто хочет припомнить старичку старые обиды, да никак не может сообразить, кому именно припоминать-то? – Даже не представляю, как можно одновременно иметь дочь-демона, не полукровку, не отказавшуюся от своей изначальной силы отступницу, а натуральное порождение вечно голодной Бездны, причем подчиняющуюся своему отцу, и при том свободно ходить в храмы и не иметь на душе особой темноты.

– А не особой у меня много накопилось? – насторожился я, никогда не считавший себя праведником, но все же хотевший бы избегнуть статуса отъявленного грешника. А то очень уж к неприятным последствиям подобный привести может, причем не только после смерти. К выдающимся злодеям посланцы сил, которых в природе лучше бы не было, вполне свободно и при жизни заявляются, причем, как правило, отнюдь не с дружеским визитом, а в лучшем случае с требованием пойти к ним под крышу и сдать налоги за энное количество лет в виде пары десятков жертв.

– У половины опытных наемников побольше будет, – смерил меня внимательным взглядом жрец, наверняка повидавший на своем веку достаточно материала для проведения сравнительного анализа. – Потому и удивляюсь. Вменяемые чернокнижники, для души которых еще далеко не все потеряно, встречаются реже, чем белые вороны, все хроники перерыл и нашел таких всего с десяток. Вот и любуюсь на уникальный экземпляр.