Алексей Кулаков - Промышленникъ

– Меня сложно назвать знатоком и ценителем театрального искусства, Зинаида Николаевна. Но на мой, совершенно неискушенный, взгляд – все было просто великолепно. Единственно, я так и не понял, кого же именно играла ваша сестра?..

– Да, Александр Яковлевич, вы определенно не театрал! Ну что же, пожалуй, я вас немного просвещу в этом вопросе. Вы ведь не против?

Слушая светскую диву, негромкая речь которой звучала настоящей музыкой, князь отыскал взглядом небольшую группку гостей. Очень, очень молодых гостей, только-только вступивших в пору юности. Сегодняшнее мероприятие началось именно с них – силами подрастающего поколения была поставлена небольшая пьеска, с довольно-таки длинным названием (которое Александр благополучно позабыл, едва услышав). На его вкус, играли актеры весьма и весьма посредственно, зато хлопали им очень даже горячо, и дело тут было совсем не в волшебной силе искусства. На таких вот «домашних» балах и сопутствующей им театральной самодеятельности юные аристократы и аристократки знакомились, общались друг с другом, случалось, что и влюблялись, конечно же первой, почти что детской любовью. Иногда даже получалось так, что со временем она перерастала во вполне зрелое чувство (или короткую интрижку, что бывало гораздо чаще). Два-три бала в год, семь-восемь сопутствующих им больших приемов – и лет так в шестнадцать-семнадцать титулованные юноши и девушки становились полноправными членами аристократического сообщества, со всеми полагающимися им навыками, умениями и даже устоявшимся кругом знакомств. Та же Зинаида Юсупова уже в девятилетнем возрасте вполне уверенно принимала взрослых гостей своих родителей, по четверти часа веселя и развлекая их беседами на самые разные темы. А ее родная сестра, Надежда Николаевна, в свои неполные двенадцать лет отлично справлялась с ролью младшей хозяйки бала, не давая заскучать ровесникам из приглашенных семейств.

«И никто из них даже и не подумал грустить. А ведь повод есть, и немаленький – старому князю все хуже и хуже. К гостям не вышел, его вообще уже полмесяца никто не видел, а Зинаида Николаевна так непринужденно не понимает все намеки о состоянии здоровья папеньки, что поневоле задумаешься… Неужели все так плохо?»

Увидев направляющегося к ней мужа, хозяйка бала нежно ему улыбнулась, а молодой аристократ в очередной раз подавил желание протереть глаза. Надо сказать, желание это было отнюдь не беспочвенным, очень сильным, и появилось сразу, как только он был представлен графу Сумарокову-Эльстону.

– Князь, вы позволите спросить? Почему вы так странно смотрите на Феликса Феликсовича?

Когда юная еще княжна Юсупова сделала свой выбор, ее избраннику пришлось пережить немало. За его спиной шептались, неудачливые соперники провожали его угрюмо-ненавидящими взглядами, да и потом, слишком многие считали, что он недостоин такого сокровища, как первая красавица империи. Со временем все прошло, разве что во взорах некоторых мужчин все еще теплилась тень надежды и желания, но взоры эти были направлены исключительно на нее. Мужу доставались уважение друзей, зависть знакомых и неприязнь в глазах особо упорных поклонников. Удивления же, слегка приправленного неверием и непонятным вниманием, ему и вовсе не доставалось – до этого дня. И вообще, Зинаида Николаевна могла бы поклясться, что князь Агренев увидел ее мужа в первый раз только сегодня – так отчего же он смотрит на него, как на старого знакомого?

– Вы не поверите, несравненная, но его облик напомнил мне одного человека.

– И кого же? Возможно, я его знаю?

– Это вряд ли. Господин Джугашвили, как и я, чужд излишней публичности…

Медленные вздохи паровоза, предвкушающего заслуженный отдых после долгого пути, клочья пара, наподобие тумана окутывающего пассажиров первых двух вагонов, серость раннего утра и февральский мороз – все это отвлекало и мешало рассмотреть Татьяне Львовне Лыковой встречающих. Вернее, встречающего. Ее родного и единственного племянника. Телеграмму о своем прибытии она отбила еще в Рязани, так что времени подготовиться самому и подготовить встречу у Александра было с достатком, тем паче что приехала она не одна, а в компании дочки и ее мужа.

– Прикажете принять, вашество?

Виктор Данилович вопросительно вскинул брови, поглядывая при этом сразу и на жену, и на тещу. И неуверенно кивнул артельному, лихо подкатившему к троице приезжих со своей тележкой для багажа. Опять поглядел на жену, и та моментально переадресовала его молчаливый вопрос родительнице: