Андрей Посняков - Сюзерен

— А мне — нужна. — Князь негромко рассмеялся, глядя на изумленные лица несостоявшихся убийц. — Честное слово, нужна, и я вовсе не собираюсь лишать каталонские и арагонские города каких-либо вольностей.

— Кастильцы вас не спросят, сеньор!

— Ничего, поглядим… Я смотрю, вы честные и открытые люди, господа. — Встав с телеги, князь кивнул дружинникам: — Развяжите их!

— Меня зовут Жауме. Жауме Каррада, — растирая затекшие запястья, промолвил старший. — А это мои братья — Жоакин и Люис.

Все трое почтительно поклонились князю.

— Я думаю, мы ошиблись, — чуть прищурив глаза, продолжил Жауме. — Если дело так и обстоит, как вы говорите, почтенный сеньор. Да вам ведь просто незачем лгать нам, простым людям…

— Не такие уж вы и простые. — Егор засмеялся, даже закашлялся, и воевода Онисим Раскоряка заботливо похлопал его по спине. — Благодарю, Онисим… — Князь снова повернулся к братьям Каррада: — Да-да, вы не из простолюдинов — слишком уж хорошо разбираетесь в жизни королевских семей, да и одежка ваша вроде бы простая, да новая, видно, что еще не ношенная…

— Вы весьма умны, благородный господин.

— Чувствую, и вы тоже из благородных, — ухмыльнулся Егор. — Рикос омбрес?

Братья тихонько засмеялись:

— Нет, нет, что вы, сеньор!

— Но — кабальерос?

— Кабальерос, да.

Рикос омбрес, буквально — «богатые люди» — так в Каталонии называли несколько самых знатных, влиятельных и богатых семейств, по сути, определявших политику графства — типа «ста золотых поясов» в Новгороде. Кабальерос — это был народ пониже, обычные дворяне, бедные и не особо.

— Передайте мои слова тем, кто вас послал. — Князь искоса посмотрел на поднимающееся над лесом солнце.

Братья переглянулись:

— Вы что же… собираетесь нас отпустить?

— Именно так, — кивнул молодой император. — Думаю, в качестве посланцев и толкователей моих слов с вас будет куда больше толку, нежели от ваших хладных тел. Идите. А насчет короля Альфонсо обещаю подумать. Слишком жирная Кастилия мне тоже не нужна. Онисим, скажи дружинникам — пусть проводят… гм… гостей. Живо!

Егор долго думал — как же поступить? Предстоящий поединок обещал быть весьма серьезным и вполне мог закончиться смертью одного из участников. Одного из… Кого именно — князь уже видел во сне! Однако и ликвидировать короля Альфонсо заранее — что, наверное, и можно было бы устроить — тоже не очень-то хотелось, особенно в свете сведений, полученных от несостоявшихся убийц. Убирать противовес в лице арагонского короля алчной кастильской знати было бы весьма недальновидно… и что же делать? Позволить себя убить — ха! Вот уж нет, нужно что-то получше придумать… и молодой император уже знал — что.

— Ну, как твоя нога, дон Эстебан? — подойдя к шатру, поинтересовался князь.

— О, благодарю вас. — Паж со всей церемонностью поклонился, опираясь на раненую ногу, — отец Жан-Пьер неплохо владел всеми лекарскими премудростями.

— Ты уже можешь ехать, — усмехнулся Егор. — И передай своему королю — я выбрал оружие.

— Выбрали?! И какое же?

— Никакого.

— Никакого? Но… как же так?

— А вот так, мой юный друг! Мы будем биться голыми руками. На кулачках!

И вновь два войска вытянулись стройными, закованными в железо рядами друг против друга. Совсем как в том сне… точно так же. И точно так же реяли на ветру стяги — красно-желтые арагонские и золотисто-орленые имперские стяги Руси!

Король Альфонсо де Трастамара, как и положено благородному рыцарю, отнесся к выбору своего царственного соперника с большим уважением, только, по уговору, обмотал тонкими кожаными ремешками кулаки.

Так же поступил и князь, и теперь поединщики стояли на покрытом зеленой травой поле без всяких доспехов, с непокрытыми головами и в белых, с закатанными рукавами, рубахах.

— Аой!!!

Обе стороны подбадривали бойцов криками:

— Сант-Яго!

— Пресвятая Дева Лотарингская!

— Помоги нам, Черная Мадонна с горы Монтсеррат!

— Святой Джордж!

— Святая Урсула!

— Кто на Бога и Великий Новгород?!

Егор улыбался, глядя, как, разминаясь, машет руками король Альфонсо — молодой, лет двадцати, парень с чуть вытянутым, в чем-то наивным лицом, довольно приятным, но искаженным гримасой ненависти и злобы.

Давай, давай, злись!

Звонко прозвучал рог.

— Сходитесь! — сидя на белом коне, махнул красно-желтым флажком дон Эстебан де Сикейрос-и-Розандо.

В-вухх!

Ушлый Альфонсо — плотненький и довольно подвижный — хотел было по-крестьянски залепить сопернику в ухо, да не тут-то было — не на такого напал. Пропустив удар, Егор перенес вес тела на левую ногу и четко — без замаха — нанес раскрывшемуся противнику прямой удар в печень — джеб.