Дмитрий Дашко - Прощай, гвардия!

Да, по количеству кораблей мы еще могли потягаться со шведами, однако у наших моряков не было должного опыта морских сражений, а принятый еще при Петре морской устав гласил, что вступать в сражение можно только в случае, если «против двух неприятельских кораблей будут три своих». Случаи, когда возникал такой численный перевес, можно было пересчитать по пальцам одной руки, да и то далеко не всегда удавалось реализовать свой шанс. Скажем, в 1713 году семь наших линейных кораблей погнались за парой вражеских, да так «удачно», что умудрились сесть на мель, упустив неприятеля, помахавшего на прощание ручкой.

Сейчас русский флот был заперт льдами в Кронштадте, зато база шведов в Карлскруне не замерзала, потому скандинавы могли быстрее нас оказаться в Финском заливе и поддержать армию с моря. К тому же наши моряки, как всегда, оказались «не готовы». Начавшиеся боевые действия застали их врасплох.

Война в новых условиях требовала другого подхода.

Адмирал Мишуков, любивший ссылаться на старые догмы, был заменен на более деятельного и решительного Головина.

Весной не исключался и вариант с высадкой вражеского десанта у Петербурга. Шведы, наученные горьким опытом Северной войны, подготовили большой галерный флот и при необходимости могли как запереть от нас свои шхеры, так и доставить многотысячный отряд прямиком к стенам столицы. Питер всегда был весьма уязвим со стороны моря, и этот недостаток следовало срочно исправить.

Если войну удастся закончить быстро, а с учетом многочисленных побед – с территориальными уступками в нашу пользу, причем сделав так, чтобы Финляндия вошла в состав империи на таких же правах, как обычная русская губерния, проблема отпадет сама собой.

В привычной истории заигрывание с финнами ни к чему хорошему не привело [11]. Созданное княжество, став «государством в государстве», доставило Российской империи массу неприятностей. Это было необходимо задушить в зародыше. Еще перед отправкой в действующую армию я успел набросать кое-какие мысли по этому поводу и передал «промеморию» Остерману в надежде, что он прислушается к моим соображениям.

Неудачная попытка переворота испортила шведам немало крови, а ведь под благовидным соусом «возвращения престола законной наследнице» они и начали свою авантюру, которая теперь выходила им боком.

Выяснился любопытный факт: французы хотели вовлечь в войну еще одну сторону. Их эмиссары подбивали датчан высадить шеститысячный корпус в Эстляндии. Эту информацию удалось найти в конфискованных бумагах высланного маркиза де ла Шетарди. Правда, датский посол барон Баков рассыпался в уверениях, что все это наговоры и его страна ни в коей мере не собиралась разрывать мирные отношения с Россией. Остерман сделал вид, что поверил, хотя всем было ясно: если бы удача не отвернулась от шведов, в наш бок впилась бы целая свора шелудивых европейских псов.

После удачи при Вильманштранде Ласси планировал по льду подойти к Фридрихсгаму, но тут грянула оттепель, и этот поход пришлось отложить. Весна показала себя во всей красе. И без того малопроходимые финские территории превратились в сплошную трясину. Кругом дикие в своей первобытности леса, горы, сопки, изобилие болот и рек. Мы буквально утопали в непролазной грязи, теряя обозы и артиллерию. Продвижение наших войск замедлилось.

Ласси на военном консилиуме принял решение дождаться подхода галерного флота и двинуться вдоль берега Финского залива. К этому времени дороги должны были высохнуть. Кроме того, часть войск могла плыть на галерах. Флот же должен был обеспечивать не только поддержку с моря, но и подвоз провианта и боеприпасов.

Генералитет единогласно поддержал эту стратегию. Армия встала временным лагерем в ожидании появления наших кораблей.

На этот раз флот не подкачал. Шведы не рискнули вступать в сражение, и Головин беспрепятственно привел пять сотен галер и девяносто восемь кончебасов для транспортировки солдат.

Гвардейскую пехоту, то бишь моих преображенцев, отправили сухим путем.

Особенности местности позволяли шведам устраивать нам засады на каждом шагу, однако они не спешили этим воспользоваться. Очевидно, эта тактика была им чужда. Здесь по-прежнему господствовала линия Карла Двенадцатого – разбить противника в генеральном сражении, не отвлекаясь на мелочи. Хотя, при желании, можно было сделать так, чтобы немалая часть нашей армии навсегда сгинула в этих краях. Оставалось молиться, чтобы враг продолжал придерживаться старых заблуждений.