Андрей Дай - Столица для поводыря

Петр Александрович уже на следующий же день, истребив десяток листов бумаги на черновики, создал письмо своему заграничному кумиру. И принес мне на рецензию. Пришлось выбирать слова и объяснять, что не стоит сейчас, до натурных испытаний, хвастаться перед иностранцем нашими методами. Довольно для него будет и того, что кому-то вообще пригодится это чудо инженерной мысли. Зато потом появится повод утереть Отто нос. Фрезе проникся. Послание мы быстренько переделали, запечатали в конверт и положили в пачку моих готовых к отправке адресатам депеш.

С тех пор, смею надеяться, молодой человек стал моим соратником. Во всяком случае, когда речь зашла о пакете социальных гарантий работникам предприятий, которые должны были образоваться после распределения концессий, Петя всегда вставал на мою сторону в спорах с Фризелем. Тот вообще не видел надобности включать в требования к кандидатам в концессионеры какие-либо пункты о правах рабочих. Мол, не дело это губернского правления – указывать почтенным богатеям, как именно им стоит обращаться с нанятыми людишками. Сын начальника АГО тоже не понимал, зачем мне это надо, но все равно поддерживал. Видимо, просто из-за стремления к справедливости.

Нужно сказать, ничего такого сногсшибательного я и не хотел. Десятичасовой рабочий день, минимальная ставка оплаты труда и страхование людей от несчастного случая. Ни о бесплатной медицине, ни о пенсиях даже заикаться не стал – этого и у большинства чиновников пока еще нет, а тут рабочие. Идеи социальной справедливости в Европе нынче в моде, но мне их приверженцем быть нельзя. Невместно, едрешкин корень.

В конце августа вернулась экспедиция, отправленная мной на север губернии в поисках нефти. Кораблик, на котором они уходили в поиск, притащил на прицепе пароход, тянувший пару барж с датскими переселенцами и небольшой партией ссыльных. Приключения моих порученцев достойны отдельной книги. Так что ограничусь описанием буквально в двух словах – нефть нашли. Причем, что совсем удивительно, неглубоко. Уже во втором колодце, который выкопали на берегу озерца, всего на глубине сажени три на дне стали собираться нефтяные лужицы. Я, честно говоря, воспринял это не иначе как чудо. Ну или бонус, подброшенный мне Господом. Уж кому, как не мне, было знать, что в моем мире черное золото обнаружили только на глубине два километра, а тут всего-то шесть метров.

Привезли мне шесть десятиведерных бочек, так сказать, в подарок. Я их тут же передал химикам в лаборатории с наказом испытать на возможность получения керосина, но остатки не выливать, а показать мне. Обещали немедленно заняться, как только закончат опыты с коксованием привезенного из окрестностей Судженки угля. А пока крышки бочек залили воском и поставили на склад.

И снова закрутили дела, да так, что о подарке и вспомнить было некогда. Приехали из Бийска мои казачки. А с ними в роли экспедитора при большой коробке с ассигнациями и личным представителем в губернской столице – Мефодий Гилев, младший брат Васьки Гилева. Еще при нем были здоровенный куль темно-зеленой шерстяной ткани – по мнению Германа, неплохого качества, и толстая стопка исписанных самим Василием Алексеевичем листов. Большей частью в послании содержался подробный финансовый отчет по нашим совместным делам, и после прочтения я на глазах Мефодия эти бумаги сжег. Ну правда, не стану же я проверять, что где Гилев купил и куда продал?! Не забыл о наших договоренностях – и то ладно. И сто тридцать пять тысяч рублей ассигнациями – тому лучшее доказательство. Пусть эта гора разноцветной бумаги и не решит всех моих проблем, но вполне способна еще какое-то время хранить веру местных купцов в мою платежеспособность.

Оказалось, деньги Василий прислал не все. Это уже брат на словах передал. Говорил, что нынешним летом едва ли не по всей Монголии шкурки сурка скупали. Приказчики в таких местах побывали, где прежде белого человека вообще ни разу не видели. И столько набрали, что тюки через бомы две недели перетаскивали. На счастье, их всего два труднопроходимых осталось. Остальные подполковник Суходольский уже укротил.

Так вот Гилев опасается, что коли вывалить на Ирбитской ярмарке всю эту гору меха, так цены обязательно понизятся. Планирует большую часть для Нижнего Новгорода приберечь, но если у меня какое-то иное мнение есть, так Мефодий до брата мои советы и донесет. Тем более что из тех шкурок чуть ли не каждая четвертая – вроде как моя.