Андрей Величко - Наследник Петра. Кандидатский минимум

На этом общая беседа закончилась. Нартов пошел на завод, у Елены тоже нашлось что-то срочное, и в кабинете кроме царя остался один Миних. К нему у молодого императора было еще два дела.

Ведь если сейчас отправить Христофора Антоновича на Ладогу, то он скорее всего не обидится – сам же инициировал всю эту возню с пароходом. Однако может остаться небольшой осадок оттого, что его вроде как оттирают от руководства военным ведомством, где все больший вес обретают Ласси с Румянцевым. Нет уж, на ровном месте создавать почву для обид ни к чему, тем более что подготовка к грядущей войне за польское наследство все-таки куда важнее, чем один пароход, пусть даже и сколь угодно хорошо плавающий.

– В общем, я с тобой, фельдмаршал, хочу поделиться своим беспокойством, – начал император. – Больно уж распутную жизнь ведет польский король Август Сильный, совсем себя не бережет. Тут и пьянки, и пляски до утра, и бабы. Вредно такое в его возрасте, мне это Кристодемус точно сказал. Я даже опасаюсь, не помер бы король. Вот так прямо не взял бы и в самом начале февраля не помер бы. И что мы тогда делать будем? Ведь на трон полезет Станислав Лещинский, причем поначалу его поползновения могут увенчаться успехом. Кажется, пора писать диспозицию – какие полки и корабли куда двигать. С прусским королем я уже договорился – часть сил можно будет заранее отправить на его территорию.

– Э…э… ваше величество, – осторожно переспросил Миних, – а ты точно знаешь, что нам уже пора начинать волноваться?

– Абсолютно точно.

«Ну и дела, – растерянно подумал фельдмаршал. – То-то этот Кристодемус так надолго ездил в Пруссию! Получается, что он еще кое-куда успел, подлец. Интересно, как он ухитрился чем-то таким опоить короля, что теперь может гарантировать Петру дату смерти? Знает ведь, что ежели обманет государя в таком вопросе, то ему не жить. Или Шенда не опаивал Августа, а проклял – говорят, он и это может? Ох, грехи наши тяжкие; давно ведь чувствовал, что с этим мерзавцем надо поосторожнее…»

Однако фельдмаршал, разумеется, задал совсем другой вопрос:

– Кто, кроме Лещинского, будет претендовать на трон? И кто для нас более желателен?

– Фридрих Август, сын нынешнего короля. И прусский принц Фридрих, жених нашей цесаревны. Кто из них победит – не знаю. Нам в общем-то все равно. Правда, там вроде может путаться под ногами еще какой-то португальский инфант, но его как кандидата на победу можно не рассматривать.

Покидая Лефортовский дворец, Миних пребывал в задумчивости. Причем не только оттого, что требовалось срочно готовиться к войне с Польшей, где, как уже сказал государь, лично на нем будет быстрое взятие Данцига. Здесь у фельдмаршала особых сомнений не было: раз надо – значит, возьмем. Христофора Антоновича больше беспокоило то, как изменилась обстановка вокруг молодого царя за недолгое время его, Миниха, отсутствия.

Во-первых, окончательно подтвердилось, что роль Кристодемуса далеко выходит за пределы простой заботы о царском здоровье. Оказывается, он не только врач, но и инженер, только это было бы еще полбеды. Но Шенда, похоже, еще и занимается такими делами, про которые не то что спрашивать – догадываться и то следует, соблюдая сугубую осторожность.

Во-вторых, при дворе появилось новое действующее лицо – лейб-повитуха. Причем видно, что к ней с большим уважением относится не только императрица, это было бы вполне понятно. Но ведь и сам царь прислушивается к этой бабке! Интересно, что он в ней увидел?

Уже подъезжая к дому, фельдмаршал нашел ответ на этот вопрос. Ведь и Петр, и Елена – по существу сироты. Материнского тепла ни он, ни она не знали никогда в жизни, но наверняка по нему тосковали, пусть даже для самих себя незаметно. Вот, значит, эта заботливая старушка и заменила мать сначала императрице, а потом и самому императору. Хорошо хоть она в политику не лезет – понимает, что там и без нее хватает желающих, причем куда более весомых. Но попытаться как-то наладить с ней отношения все-таки стоит. Хотя бы из самых простых соображений – к кому обращаться, ежели вдруг заболеешь? Не к Блюментросту же с Бидлоо, кои чуть не уморили молодого царя. И уж тем более не к Кристодемусу – тут мало того что от его запросов без штанов останешься, так еще неизвестно, что этот безбожник сотворит с тобой за твои же деньги.

Император же, оставшись в одиночестве, положил перед собой лист бумаги и задумался – что сделано для того, дабы грядущая война за польское наследство обошлась России минимальными потерями и вообще заняла как можно меньше времени? Что из желательного уже никак не успеть, а что – еще можно, если слегка поднапрячься? Времени-то осталось совсем немного…