Игорь Градов - «Хороший немец – мертвый немец». Чужая война

— Обещал, — согласился Макс, — и мы обязательно поиграем, но чуть позже. Ты должна слушаться маму — раз сказала, значит, нужно. А я перед сном расскажу тебе какую-нибудь сказку.

— Правда? — расцвела девочка.

— Честное пионер… — чуть было не брякнул Макс, — то есть даю слово германского офицера!

— Ну, тогда хорошо, — смилостивилась Марта. — Но чтобы сказка была длинной! И обязательно с принцессой и драконом!

— Непременно, — кивнул Макс.

После обеда Эльза пошла мыть посуду, а он вышел на балкон покурить. Хорошо все-таки окунуться в домашний уют, особенно после целого месяца войны. Пусть даже и чужой. Хотя, если подумать… Раз он стал (случайно и против своей воли) Петером Штауфом, то и все, что тому принадлежит, теперь должно принадлежать ему. Следовательно, это уже его дом и его семья. Со всем, что ему причитается.

Эльза уложила Марту в кровать, а Макс пошел к ней рассказывать сказку. Так, значит, про принцессу и дракона… Ладно, есть одна такая, как раз то, что нужно.

— В одном далеком-предалеком сказочном королевстве, — начал он, — на большом, мрачном болоте жил зеленый тролль. Был он с виду страшный, но в душе очень добрый. И вот однажды он встретил говорящего осла…

Сказка понравилась, и вскоре Марта заснула. Макс заботливо укрыл ее одеялом и отправился в спальню.

Эльза уже ждала его. Выглядела она чрезвычайно соблазнительно — в легком кружевном пеньюарчике, с длинными, распущенными волосами… Макс не стал медлить — он действительно очень соскучился по женской ласке.

Вечером они пошла в гости к родителям Петера. Эльза надела новый бежевый костюм, который ей шел не меньше, чем синее бархатное платье, а Марта захватила своего медведя — похвастаться. Макс был очень доволен своей супругой — та оправдала все его постельные ожидания. Даже очень…

Эльза тоже выглядела удовлетворенной — очевидно, ее порадовала близость с мужем. В постели, вопреки опасениям Макса, она ничего особенного от него требовать не стала, но и от сексуального разнообразия не отказывалась. И скромницей, прямо скажем, не была. В общем, он получил всё, что хотел.

Затем вновь настало время будничных забот и хлопот. Макс позвонил герру Штольцу, и тот настойчиво попросил прийти завтра, в десять утра, на Вильгельмплац, где располагалось Министерство народного просвещения и пропаганды, чтобы получить необходимые перед награждением инструкции.

По его словам, церемония предполагалась особо торжественная, на ней помимо фюрера и руководства Рейха будут присутствовать многочисленные журналисты и иностранные дипломаты, поэтому все должно пройти на высшем уровне. Рейхсминистр, доктор Геббельс, хочет лично поговорить с каждым из офицеров и убедиться, что те достойны Железного креста. И еще, очень важно: у награждаемого должна быть образцовая внешность. Сами понимаете — фото— и киносъемка, поэтому необходимо, чтобы офицер был чистокровным арийцем. Желательно — высоким, стройным, голубоглазым блондином. Но вы, лейтенант Штауф, можете не волноваться, у вас все в полном порядке…

Макс обещал прийти точно в срок. А сам подумал: «надо же, предстоит встреча с Геббельсом, а потом и с Гитлером. Мечта любого историка — увидеть живыми тех, о ком читал в учебнике. Но он-то не историк…»

Ужин у родителей прошел в тесном семейном кругу. Иоганн Штауф, профессор Берлинского университета, седой, полноватый мужчина с академическими привычками, очень гордился своим сыном и без конца повторял: «Мой дорогой мальчик!» Фрау Штауф (Макс с большим трудом заставил себя называть ее мамой) украдкой утирала слезы и выговаривала ему за то, что мало писал. Даже о его контузии они узнали из газеты…

Сестра Инга, симпатичная семнадцатилетняя гимназистка в форме Союза немецких девушек, хотела, чтобы он выступил у них в школе и рассказал о своем подвиге. И вообще о том, как германские солдаты сражаются на Восточном фронте. Макс улыбнулся, но ничего не обещал — не хватает еще быть фашистским агитатором!

Пришли соседи и тоже стали расспрашивать. Макс повторял, что он получил серьезную контузию и немного не помнит. Все кивали — конечно, понятно. Амнезия действительно оказалась очень удобной штукой — он мог списать на нее практически все свои промахи и ошибки. Которые, надо признать, случались довольно часто. То он вдруг «забыл», где в родительской квартире находится туалет, то никак не мог «вспомнить» имя лучшего друга, с которым десять лет просидел за одной партой в школе… В этих случаях он виновато улыбался и разводил руками — извините, такое дело, амнезия. Ему стали незаметно помогать — и мать, и жена, и Инга подсказывали имена и фамилии друзей и знакомых, напоминать факты из его биографии. В общем, старались, чтобы он вспомнил как можно больше.