Игорь Градов - «Хороший немец – мертвый немец». Чужая война

Макс наматывал информацию на ус и не стеснялся спрашивать о том, чего знать не мог. Наконец фрау Штауф достала семейный альбом, и все стали разглядывать снимки. В общем, из гостей он с семьей ушел только перед самым комендантским часом.

Один из знакомых подкинул их на машине домой, где Эльза быстро переоделась, чмокнула Макса в щеку и побежала на дежурство. А он уложил Марту спать (предварительно досказав историю про зеленого болотного тролля, дракона и принцессу), а потом сам лег отдыхать. День сегодня был длинный и очень напряженный.

Засыпая, Макс думал о том, что все-таки хорошо в доме, пусть даже в немецком…

Эльза вернулась под самое утро и сразу же юркнула к нему под одеяло. Прижалась всем телом, замерла, наслаждаясь теплом. Макс ее обнял, стал потихоньку поглаживать… Но тут громко, противно заверещал будильник и пришлось вставать. Черт, как не вовремя!

Эльза приготовила завтрак — по яйцу каждому, бутерброды с маргарином и эрзац-кофе для Макса. Сама она пила чай. Потом одела Марту и повела в детскую группу. Как понял Макс, это было что-то вроде детского сада. Марта начала хныкать и отказывалась идти — не хотела расставаться с любимым папочкой, но Эльза была непреклонна — надо! Облачила девочку в какие-то синие штанишки на длинных лямках, белую рубашечку и потащила в ненавистное детское учреждение. Не забыв перед уходом напомнить мужу, что того ждут в Министерстве народного просвещения и пропаганды.

Макс тяжело вздохнул — ужас как не хотелось идти… Но тоже надо, иначе это будет выглядеть странно. Эльза пообещала прийти пораньше, часов в пять (она, как выяснилось, заведовала отделом в университетской библиотеке), и приготовить что-нибудь вкусненькое на ужин. Может, даже испечь пирог с яблоками. Потом дежурно чмокнула его в щеку и унеслась. Макс остался один.

Он тщательно побрился, погладил брюки (помялись в дороге) и начистил до блеска сапоги. Если уж быть идеальным офицером, то во всем. Закрыл квартиру и вышел из дома.

До Имперского министерства народного просвещения и пропаганды было семь минут неспешного хода, можно не торопиться. Макс и не торопился — постоял, покурил, посмотрел на яркое синее небо без единого облачка. Хорошая сегодня погода, по-настоящему летняя. Эх, сейчас бы на речку Гжатку… Но вместо этого ему предстояло идти на встречу с доктором Геббельсом.

Наконец часы показали без пятнадцати десять. «Пора», — решил Макс и бодро зашагал по Кроненштрассе в сторону центра. По пути он насвистывал популярную немецкую мелодию, которую услышал сегодня утром по радио: «Вен ди зольдатен дурш ди штадт марширен…» Вот прилипла, зараза!

Министерство народного просвещения и пропаганды располагалось в небольшом кирпичном здании, облицованном светлым мрамором. Типичный стиль «новой архитектуры» — торжественный, классически строгий и без излишнего украшательства.

Макс поднялся по ступенькам в просторный холл и показал дежурному офицерскую книжку. Тот кому-то позвонил, и вскоре за Максом спустился немолодой, солидный господин в строгом деловом костюме. «Фридрих Штольц, старший советник министерства», — церемонно представился он и протянул руку. Макс ее, разумеется, пожал. Они вместе пошли по широкой лестнице. Большинство сотрудников министерства, как заметил Макс, тоже были в штатском, хотя время от времени встречались и мундиры.

Макс и Штольц миновали большую приемную с двумя секретаршами, непрерывно строчащими на пишущих машинках, и вошли в просторный, светлый кабинет с большими окнами. За массивным письменным столом их уже ждал сам рейхсминистр Йозеф Геббельс. Макс на минуту засмотрелся на гигантский портрет Гитлера за его спиной (в полный рост, вполоборота, в своей любимой желто-коричневой рубашке штурмовика и с красно-черной свастикой на рукаве) и чуть было не забыл поприветствовать хозяина кабинета. Но во время опомнился и по-армейски отдал честь. Рейхсминистр небрежно вскинул правую руку в партийном салюте и вылез из-за массивного стола. Геббельс тоже оказался в костюме, но светло-песочном.

В кабинете был еще один человек — молодой обер-лейтенант Люфтваффе. Как заметил Макс, обладатель серебряного знака за ранение. Умное, худощавое лицо, светлые глаза, обаятельная улыбка и очень цепкий, внимательный взгляд.

— Наш лучший пилот, Ганс Рибель, — представил его рейхсминистр, — как и вы, тоже представлен к награде.

— Лейтенант Петер Штауф, — слегка наклонил голову Макс.