Андрей Круз - Странник

– Пусть будет, отличная машинка, – сказал я, присовокупляя к пистолету еще и свой револьвер сорок четвертого. – Носить можно, когда автомата нет с собой.

Если есть, то уже не стану – тяжелый, надоедать будет за день, в кобуре болтаясь.

Выставил в шкаф свое «казенное» оружие, сложил туда же стопками магазины и прочее – и на этом закончил. И пошел наконец спать. Поймав себя на том, что прихватил в спальню свой дробовик, тот самый, что в Дакоте взял трофеем. Уже на рефлексе. Такие вот здесь рефлексы вырабатываются. И пусть он в спальне всегда и живет, заряженный, с патроном в стволе и с дополнительными патронами в пластиковом «сайд-сэддле» – держателе сбоку на ствольной коробке.

Зато следующее утро… утро было замечательным, с поднимающимся солнцем в окно, с птицами и с видом на озеро. Невероятным видом – серо-голубая вода с мелкой рябью волны, зеленые полоски леса по ее краям, а воздух в открытое окно… обалденный. Даже решетка вида не портила.

Не выдержал, переоделся в треники и побежал вдоль озера, улыбаясь таким же встречным бегунам и здороваясь. Нормальная человеческая жизнь, самая настоящая! Боже, счастье-то какое!

Затем был горячий душ, запах шампуня, большое махровое полотенце, потом завтрак в светлой просторной кухне… благодать, в общем. За завтраком Настя стала уже деловой донельзя, заговорила о делах:

– Я уже начала учить летать. – Она взяла тост из подставки и начала намазывать его маслом. – И говорят, что здесь работать и останусь. Это правда, что тебя все же перевели?

– Правда, вчера вечером подтвердили. – Я даже удостоверил честность своих слов пионерским салютом. – Меня и еще тех бойцов, которых я отобрал.

– Тогда нормально. А что будешь делать? Нет, не вообще, – она жестом прервала меня и уточнила: – А вот сегодня, например. Завтра там. У тебя же пока выходные.

Ну да. Что-то малость озадачила она меня. Я как-то пока не думал. А ведь вправду выходные, даже эдакий мини-отпуск. Вольный бы человек в загул ушел, но я семейный, мне нельзя. Надо думать, однако. Да и как-то сомневаюсь я насчет того, что выходные получатся.

– Ну насчет сегодня я пока не знаю толком, там разберемся, – прикинул я, наблюдая, как на масло ложится слой клубничного джема. – Какой-то оргпериод будет, наверное. Кстати, – я посмотрел в окно, – а тут вообще лодку добыть реально?

– Не знаю, – пожала она плечами. – А зачем тебе?

– А рыбу ловить. Кататься. Раз на берегу живем, то надо лодку. Как без нее?

Настя хмыкнула, но пойти против моей на редкость безупречной логики или не решилась, или не смогла. Или решила с дураком не связываться. Но сказала:

– Это ты сам узнавай. Но не против, будет лодка – катай. Но если будешь с кем-то на рыбалку кататься и пьяным возвращаться – ищи себе другой дом. У меня дядя был такой «рыбак», матери брат. Как выходные – рыбалка. Как рыбалка – домой на бровях.

– С рыбой хоть? – усмехнулся я.

– Когда как, насколько я помню. Но пьяный всегда. И удочки терял регулярно, в электричке забывал.

Поджаристый тост хрустнул под ее безупречно белыми зубами.

– На то и рыбалка – «удочки не берем, из автобуса не выходим», классика жанра.

Она молча показала мне кулак.

– И насчет охоты надо уточнить, – добавил я. – Я даже читал в журнале, что в этих краях самая охота должна быть.

Она просто пожала плечами.

Не было у меня в Отстойнике времени на охоту, а тут пусть будет. Раз просто живем, то надо себя развлекать. И опять же добыча, добытчик, мясо в доме и все такое – романтика.

Позавтракали и поехали.

С утра город мне понравился даже еще больше, чем вечером. Настя на этот раз повезла меня не по прямой, а покрутилась по улицам, давая возможность осмотреться. По первому впечатлению вся «озерная» часть города была жилой, дома да дома, все больше такие, вроде нашего. Попалась протестантская церквушка, видел школу, потом мимо регионального госпиталя проехали, совсем небольшого, но явно нового и с виду современного. Выходит, есть место для тусовки на набережной, от нас неподалеку, а весь центр жизни этого городишки всегда бурлил ближе к базе. Да и бурлил не сильно небось, чему там было бурлить?

– Половина домов здесь принадлежала кому-то из других городов, – объясняла Настя. – Они сюда только в отпуск, поэтому… остались чистыми… ну, не умирал в них никто.

– Я понял.

Действительно понял. Заодно понял, почему не хочется прямо называть вещи своими именами: рушит иллюзию безмятежности нынешней жизни. Плохого и так много, незачем его упоминать постоянно. Вроде как не произноси вслух имя зла – оно не услышит и не придет.