Кирилл Смородин - Пленник гибнущего мира

Беспомощность одновременно и пугала, и злила. Накатила слабость, резало горло, очень хотелось пить. Воображение нарисовало грязную миску, полную пей-еды.

«Вот бы сейчас эту дрянь сюда…» – Андрей горько усмехнулся, тяжело сглотнул.

И услышал плеск.

Тут же подобрался, повернулся к озеру.

По зеленой глади расходились круги. Темные разводы пришли в движение и стали похожи на длинных плоских змей.

Духов перекатился на четвереньки. Напрягся, будто спринтер перед забегом. И стал ждать.

Под толщей зеленой воды – разумеется, если эта гадость была водой, – вспыхнуло несколько пятен белого света. Они увеличивались. Значит, источник свечения поднимался.

«Спрячусь, пока оно не вынырнуло», – решил Андрей.

Он встал. Обошел пласт земли. Присел с краю и выглянул.

Пятна белого света метались из стороны в сторону, но пока не достигли поверхности.

Что это? Очередное чудовище? Скорее всего. Тогда зачем оно всплывает? По собственной прихоти?

«Или почуяло… добычу», – Духов содрогнулся, поняв, что назвал добычей сам себя.

Но возможно ли это? От засады Андрея до озера не близко. К тому же неведомая тварь была на дне. Как могла она его почуять?

– Легко, – шевельнул губами Андрей, вспомнив все, что пережил за последние два часа.

В порожденном Волной Безумия лесу и впрямь возможно все. За свою недлинную жизнь Андрей не раз видел страшные сны. Нелепые и жуткие до дрожи. Но ни один не мог сравниться с кошмарами, которыми полнился Ползучий Бор.

«Реальность всегда страшнее», – пришла мрачная мысль, и Духов вздрогнул: вот он и признал, что этот жестокий и отвратительный мир существует на самом деле.

Но было ли это правдой? По-прежнему неизвестно.

Снова плеск. На этот раз сильнее.

«Давай, покажись», – заклинал Андрей скрытое в озере существо.

Он с удивлением обнаружил, что страхи исчезли. Не пугали ни обреченность, ни опасности проклятого леса. Только желание раз и навсегда разобраться, где настоящее, а где морок, по-прежнему жгло душу. Но каким образом отделить одно от другого?

От проникшей в разум мысли перехватило дыхание. Андрея, наконец, осенило.

Это ведь так просто!

И вместе с тем безумно страшно…

Духов посмотрел на озеро. Зеленая поверхность волновалась все сильнее. Пятна света по-прежнему метались из стороны в сторону. Если там и вправду проснулась тварь, если эта тварь собирается вынырнуть, то именно она поможет ему понять все.

От начала и до конца.

«Это очень просто», – мысленно повторил Андрей, чувствуя, что опять начинает дрожать, а дыхание учащается.

Очень просто. И очень страшно.

Когда тварь покажется, Духов сам пойдет к ней. Добровольно станет добычей. Монстр схватит его – в этом нет сомнений. Тогда-то все и решится…

Если Чаша Жизни порождена гипнозом, то исчезнет, поскольку Андрей «умрет» и покинет этот мир. А сам Духов придет в себя в квартирке Кагановского. Возможно, писатель хочет именно этого. Он ведь любит несчастливые концовки. Взять хоть его первые произведения, хоть «Лабиринт», хоть «Узника мрачного особняка». Везде финалы такие, что бросает в дрожь.

Если же выдумкой, порожденной отчаявшимся, желающим спастись в собственных фантазиях, уставшим от жестокости разумом, окажется тот мир, где существует Кагановский, где нет Ползучего Бора, монстров и Фронов, то Андрей умрет по-настоящему. Тварь растерзает его, и это станет концом всего.

Вернулся страх. Окутал, сдавил. Стиснул, будто смирительная рубашка.

Андрей посмотрел на озеро. Попытался сглотнуть и чуть не согнулся в приступе рвоты.

Хватит ли у него сил и смелости, чтобы решиться и осуществить задуманное? Духов не знал. Не был уверен. Может, эта вспышка – всего лишь признак приближающегося сумасшествия?

Пятна света были уже у самой поверхности. Значит, монстр скоро покажется. Андрей вдруг понял, что не хочет, чтобы тварь всплывала. Пусть лучше остается в своем озере. Тогда не понадобится ничего выяснять…

Злость. Хлестнула не слабее плети-огневухи.

– Не надо трусить! – прошипел Духов, до боли сжимая кулаки. – Это бессмысленно! Все равно кругом смерть!

Зеленая вода стала бурлить. Андрей вздрогнул и отскочил.

«Всплывает!» – он трясся так, что едва удерживал равновесие.

Пятна света замерли – и тварь, наконец, показалась.

Толстое грушевидное тело с гладкой буро-зеленой шкурой словно вырастало из озера. Чуть заметно извивалось, шевелило множеством трубчатых отростков. Белое свечение исходило от нескольких гроздей пульсирующих пузырей, под которыми темнела разинутая зубастая пасть, окруженная длинными конечностями, похожими на крабьи лапы. Конечности беспрестанно двигались – сгибались, выпрямлялись, переплетались, норовили залезть в пасть. Размерами существо не уступало бронированной многоножке, распавшейся на полтора десятка монстров.