Кирилл Смородин - Пленник гибнущего мира

Нет, просто бежать нельзя. Неизвестно, какие твари живут наверху. У того монстра наверняка есть сородичи.

Андрей понял, как выдохся. Запустил пальцы в волосы, зажмурился. Упал на колени, ссутулился и заплакал.

Что делать? Куда идти? Без разницы: потому что куда ни пойдешь – везде смерть… Справа, слева, впереди, сзади, под ногами и над головой. И даже внутри – льется в легкие вместе с отравленным воздухом.

«Это конец», – сквозь слезы подумал Духов.

Дома ему доводилось размышлять о смерти. Но те думы нельзя было назвать серьезными. Конечно, смерть казалась неизбежным и страшным финалом. Андрей понимал, что когда-нибудь придется распрощаться с телом и всем окружающим. Даже представлял, как это будет, и временами становилось жутко до дрожи. Но почти тут же вклинивались спасительные мысли, вроде «Когда это еще будет…». И страхи отступали.

Теперь его окружали многие километры смерти. Море, в котором он был бумажным корабликом. Пока что Духов в состоянии держаться на поверхности. Но скоро бумага размокнет, и он пойдет ко дну. Скоро…

Насколько скоро?

Андрей не знал. Ему не было больно. Руки и ноги не сводило судорогами. Сердце продолжало биться.

Сколько он еще проживет? И каким будет конец? От чего он умрет? От мук, вызванных пребыванием в Ползучем Бору? Или станет добычей твари, порожденной проклятым лесом?

Карусель мыслей прервалась низким рокочущим звуком. Духов вскочил. Заозирался.

«Опять опасность!» – мелькнуло в голове.

Вновь рокот. Громче.

На цыпочках, боком, Андрей стал отходить к ближайшему дереву. Обогнул огромную стружку пористой земли. Приблизился к стволу. Присел на корточки.

Зарокотало в третий раз, и Духов понял, откуда доносятся звуки. В полусотне метров из земли росла штуковина, похожая на огромное, высотой с трехэтажное здание, осиное гнездо. На склизких покатых боках шевелились усеянные отверстиями щупальца, окруженные голубым свечением.

Щупальца разбухали. Отверстия увеличивались. Из некоторых торчали тонкие серые лапки.

Гнездо вздрогнуло. Рокотнуло, и из отверстий в щупальцах вырвались несколько маленьких существ. Длинные, похожие на лиловых змей, тела закручивались в спираль. Каждое держалось на четырех лапках.

Твари запищали и кинулись в разные стороны. А гнездо опять задрожало.

Андрей ждал появления новых уродцев. Но вместо этого внутри гнезда захрустело. По бокам пошли трещины. Они росли и расширялись, истекали густой полупрозрачной жижей, которая начинала дымиться, соприкоснувшись с землей.

Тошнота усилилась. Заломило виски.

Гнездо с громким треском разломилось на несколько частей. Жижа хлынула во все стороны. Духов на всякий случай укрылся за стволом – не хотелось попасть под брызги неведомой дряни. Потом выглянул и остолбенел.

Среди осколков ворочалось огромное существо. Похожее не то на гусеницу, не то на многоножку, оно пыталось прорвать кокон, сотканный из вязких белых нитей. Получалось плохо, и тварь заверещала. Громко и скрипуче.

Противно пища, вернулись лиловые спирали на серых ножках. Окружили гусеницу. Туловища вытянулись. Задрожали, и из кончиков ударили ядовито-зеленые струйки.

Кокон задымился. Зашипел. Плененная им тварь стала биться и рычать.

Андрей попятился. Задел плечом пласт земли и чудом не угодил в зеленую, пульсирующую лужу слизи. Страшно было даже представить, что случится, если эта пакость окажется на коже.

«Нельзя здесь зевать», – велел себе Духов, продолжая отступать.

Маленькие твари все еще поливали кокон. Рык гусеницы стал громче. Она пыталась выбраться, и Андрей не сомневался: ей это удастся. Так что лучше убраться отсюда. Да поскорее.

Кокон не выдержал. Белые ошметки разлетелись…

…И стали расползаться. Они корчились, словно их мяли невидимые пальцы, и постепенно превращались в подобие трехконечных звезд.

А гигантская многоножка встала на лапы. Длиной она не уступала повозке, в которой возили Шкурников. Тело состояло из полутора десятков сегментов, защищенных темно-красной бугристой броней. Между щитками проглядывала блестящая сине-розовая плоть. Мощные лапы с тремя шишковатыми суставами заканчивались костяными наконечниками со множеством зазубрин.

Увидев, что многоножка освободилась, маленькие твари стали верещать.

«Они как будто радуются», – Духов пораженно глядел на происходящее.

Лиловые туловища-змейки вновь закрутились в спирали. Существа приблизились к многоножке.