Андрей Десницкий - Угарит

– Про Петра, конечно, интереснее, – хмыкнул он, – а мы вот попали прямо в это самое «Давид родил Соломона». И еще кучу сыновей вместе с ним, похоже, они там как раз разбираются, кому править следующим. И никому не скучно!

– Слушай, – переспросила я его, – а если ты христианин, то почему крест не носишь? И не крестишься?

– А потому что… – тут он замялся немного, – потому что как-то я… ну, отбился я от всего этого там, у нас. Не до того было. А здесь – так здесь еще не было креста. Этот знак тут ничего не значит, или значит что-то совсем другое. Но это не так и важно, вот, у древних христиан знаками были рыба или агнец.

– Рыбки сейчас хорошо бы, – невпопад сказала я, – жареной рыбки. Я голодная.

– Каша у тебя в голове! – рассмеялся он.

– А кашу тут тоже еще не изобрели! – задразнилась я, – ни манную, ни гречневую! Ни даже геркулес!

– Ох, Йульяту, будешь шалить – изобрету березовую, специально для тебя!

– Ой-ой-ой, какой важный господин, да кто ты тут такой, чтобы…

– А вот тут, Юль, нам серьезно надо продумать, – после небольшой паузы выдал Венька, – Мы уже совсем скоро в Дане будем, а у евреев насчет женщин порядки строгие…

– Что ты имеешь в виду? – не поняла я. – Мне казалось, тут примерно одна и та же фигня повсюду.

– Одна да не одна, – задумчиво протянул Венька. – В Угарите ты кем была? Вестницей, посланницей с Цафона, потому и отношение к тебе особое было. Ну вспомни, разве к тебе относились так же, как к тамошним женщинам?

Доля правды в его словах была – меня не заставляли ни каторжно пахать, как угаритских теток, ни молчать в мужском присутствии, так что я своему привилегированному положению привыкла и считала его чем-то само собой разумеющимся.

– Нет, пожалуй, – согласилась я. – Так ты хочешь сказать, что здесь…

– Здесь все будет по-другому, – твердо ответил Венька. – Здесь женщина сама по себе не живет, и без мужчины ей грозит… если не потеря жизни, то…

Он замялся, но я прекрасно поняла, что он хотел сказать.

– Но я же с тобой, что им еще нужно? – удивилась я. – Или им не достаточно, что я с тобой?

– В том-то и дело, что недостаточно, – покачал головой Венька. – У женщины обязательно должен быть статус, кто она мужчине – дочь, сестра, жена… наложница… По-еврейски, кстати, она будет «пилегеш». Или, в древнем произношении, «пилгашу».

– Пилегеш? Наложница? – возмущенно рявкнула я. – Ты хочешь сказать, сексуальная рабыня? Ну спасибо за урок, Венечка…

– Ну зачем ты так, Юль? – попытался обидеться Венька. – Я ж серьезно… Я пытаюсь понять, как безопаснее для тебя будет.

– А ты что полагаешь, статус наложницы безопаснее, чем жены? – язвительно поинтересовалась я. – Продавать, отдавать, дарить – безопасность просто через край бьет. Впрочем, ты прав, какая я тебе жена…

– Ну Юуулькааа, ну зачем ты так? Зачем надо утрировать и передергивать? – Венька, не слезая с осла попытался меня приобнять, но чуть не соскользнул в липкую чавкающую грязь, – Ты мне самая-самая на свете Юлька, поняла? Но с местной публикой нужно говорить на понятном для них языке, если ты хочешь, чтобы наши планы осуществились. А тут такая штука… короче, у наложницы все-таки свободы немного больше, чем у законной жены. Ты подумай сама, хорошо? Подумай и скажи, как тебе самой больше нравится.

– Ага, а если для этих самых местных наложница – существо третьего сорта? И что я тогда делать буду, а?

Эту мысль я развить так и не успела. Изнывавший от нетерпения Петька вклинился между нами, изо всех сил пиная пятками худые бока своего ишака. Этому паршивцу срочно потребовалось узнать у Веньки, богатый ли дворец у царя Дана, много ли у него жен и наложниц, удастся ли нам побывать во дворце или хотя бы издали понаблюдать, как царь вершит свой суд. Я и не знала, что тамошние городские ворота столь знамениты, и что царский обычай выходить к воротам и судить народ свой вошел у местных народов в легенду.

Пока Венька терпеливо объясняя, что заранее мы знать ничего не можем, и что вообще путь наш лежит гораздо дальше, поэтому задерживаться в Дане мы особо не намерены, я долго кусала губы и в конце концов решилась.

– Петька, слушай, а как у вас тут вообще относятся к пилагшим ? В смысле, к чужим… – промямлила я. Образовать множественное число от этого слова было куда проще, чем выговорить его.

– Что хочет знать госпожа моя? – испуганно переспросил Петька, похоже, подозревая в моих словах какой-то подвох.

– Я хочу узнать, пользуются ли пилагшим уважением и почтением, как нашим , жены, – невольно заливаясь краской, уточнила я, чувствуя себя в этот момент совершенно глупо.