Андрей Посняков - Мятеж

Господи! Тут же два судна! А третье где?

– Время они тянут, – недобро прищурился князь. – Василий!

– Да, государь! – Боярин с готовностью выпятил грудь.

– Остаешься за старшего, сейчас пошлю гонцов к воеводе и сотникам. Пущай тебя слушают, а ты особо не торопись. Главное, не выпусти с судов лодки.

– Понял, княже, – радостно вытянулся Василий Есифович. – Дозволь спросить – а ты?

– А моя погоня еще не закончена… Думаю, это основное сейчас дело. Кормчий! Мы сможем обойти вражин, скажем, вдоль берега?

– Не все ладьи, государь. Осадка!

– А какие пройдут?

– Онтипа-кормщика, потом Ферапонта, Олексия…

– Так, – князь не секунду задумался. – Вестовые, сигнальщики, живо сюда.

Вызывая нужные ладьи – легкие, с малой осадкой, – взвились на мачте разноцветные вымпелы… Часть бывших при князе судов тут же бросилась на замену к плотно обложившим ганзейцев ладейкам. Враги уже не стреляли – было не до того, с их палуб лилась громкая музыка абордажного боя: кто-то хрипел, кто-то орал, кто-то ругался, звенели сабли и палаши, а вот гнусаво запела труба – из Ладоги подходила помощь, флотилия посадника на тяжелых насадах с пушками. Теперь уж исход боя ни у кого не вызывал сомнений.

– Быстрее, быстрее! – нетерпеливо подгонял князь.

Юркие ладейки ходко продвигались вдоль левого берега, а сразу за излучиной вывернули на середину реки. Ратники гребли, себя не жалея, мерно опускались в синие воды Волхова тяжелые весла, форштевни боевых новгородских ладей-ушкуев с пеной рассекали волны.

– Впереди корабль, княже! – выкрикнул с мачты марсовый. – Ганзейский!

Вожников вскинул к глазу подзорную трубу, сразу же узнав угловатые очертания когга, мачту с прямым парусом, квадратную корму с мощным навесным рулем. Не каракка, не каравелла и даже не неф, кораблик сугубо утилитарный, без особых красивостей.

– Ходко идет, гад, – посетовал кормчий. – Велишь поставить паруса, господине?

– Нет, – отмахнулся Егор. – Скоро излучина – там и нагоним.

Так и вышло. Неуклюже совершив поворот, когг резко затормозился – парус его пару раз хлопнул и бессильно повис, едва ловя ветер.

– А ну, поднажмем, парни! – Передав подзорную трубу оруженосцу, князь радостно потер руки. – Пушки – готовь!

Артиллерия на княжьих стругах стояла особая, усовершенствованной новгородской работы – на тысячу саженей палила запросто!

Вздернулся, взлетел на мачту коричневый вымпел, что означало – «Готовиться к огненному бою!», его быстро сменил красный – «Пли!».

Бухнули пушки, просвистевшие над водой ядра большей частью пролетели мимо, однако парочка с грохотом угодила в корму, а следующим выстрелом напрочь снесло мачту!

Бросаемые вперед мощными гребками дружинников, ладьи вынырнули из облаков плотного порохового дыма – высокая кормовая надстройка когга оказалась уже совсем рядом, перед глазами.

Невдалеке испуганно прижался к берегу юркий рыбачий челнок. Махавший веслами сивобородый мужик в сермяжной, с заплатками, рубахе оглянулся на сидевшего впереди на носу миловидного юношу – светлоглазого, светловолосого, с тронутым золотистым загаром слегка скуластым лицом. Просторная рубаха была явно великовата отроку, пришлось почти до локтей закатать рукава, обнажив тонкие, с голубыми прожилками руки, по-девичьи маленькие, изящные. Левое запястье было замотано тряпицей… видать, парень поранился где-то. Рядом, на носу, лежала котомка с пожитками, не особо большая, однако – рыбак заметил! – тяжелая.

– Ну что, отроче? Испужалси?

– Да так. – Парень пожал плечами, не отрывая напряженного взгляда от разворачивающегося на реке действа. – Бывало и хуже.

– Да ну, – не поверив, засмеялся рыбак. – Где ты такое видел-то? Эвон палят-то! Как бы и нас не зацепили.

– Не зацепят. – Юноша покривил тонкие губы и неожиданно приказал не терпящим возражений тоном: – А ну-ка, давай к кораблю! Вон там, за дымом, обойдем сзади.

– К кораблю-у-у?! – замахал руками мужик. – Да что ты, что ты! Мы так не договаривались, окстись, тамо же…

– Вот, держи, – вытащив из котомки золотую монету, парень швырнул ее лодочнику. – Не сомневайся – настоящий рейнский гульден.

– Счас попробую.

– Пробуй, пробуй, зуб только не сломай. Скорее только давай, пока дым не рассеялся.

– Да гребу уже, гребу!

Спрятав золотой за щеку, рыбак проворно заработал веслами, так, что челнок понесся по мелководью быстрокрылой птицей. В этот момент с обреченного когга дали еще один залп, слишком уж торопливый, никому не причинивший вреда, так что непонятно было: зачем и стреляли?