Андрей Посняков - Мятеж

Нежаркое еще утреннее солнышко уже наполовину показалось за холмами, зажгло светом угрюмые вершины елей и сосен, швырнуло в серую волховскую воду пригоршню сусального золота.

Пользуясь слабым попутным ветром, все три ганзейских корабля уже отошли довольно далеко, паруса «Дойной коровы» белели уже у самой излучины, дальше впереди сверкнул стеклами кормовых окон «Золотой бык», а ушедшую далеко вперед одномачтовую «Святую Бригиту» уже почти не было видно из-за деревьев – лишь самую верхушку мачты с марсовой плошадкой-гнездом.

По приказу князя ладьи ходко взяли в весла, рванули, ведомые молодецкою силой дружинников, словно торпедные катера – аж вода вскипела!

– Давайте, давайте, парни! – стоя на носу головного насада, подбадривал гребцов князь. – Постоим за Новгород и святую Софью!

Не прошло и получаса, как на «Дойной корове» уже можно стало разглядеть столпившихся на корме людишек. Уж конечно, ганзейцы давно заметили погоню, однако понимали, что здесь, на реке, от быстрых гребных судов не уйти, не такой уж и сильный был ветер, тем более на излучинах он начинал дуть совсем с другой стороны, так что требовалась смена галса – а простора для маневра нету, Волхов Седой хоть и широка река, да не море.

– Скоро догоним, князь, – перебрался на нос боярин Василий.

В стальных наколенниках, поножах и миланском – черненом с узорами – панцире, он сильно напоминал крестоносца или какого-нибудь паладина из «рыцарских комиксов», с легкой руки великого князя печатавшихся по всей Европе и продававшихся по пять флоринов за выпуск.

Вожников своим видом от нового приятеля отличался несильно, разве что был без наколенников, да и панцирь полегче (упади-ка в тяжелом в воду!) – обычная, обтянутая синим бархатом бригантина с золотыми французскими лилиями – подарок короля Карла. Бригантину эту Карл прислал недавно, вместе с изящно выкованным сверкающим шлемом с длинным назатыльником и золоченою полумаской – саладом, мечом в богатых усыпанных самоцветами ножнах и колодой игральных карт, искусно расписанных придворным художником – итальянцем из славного города Турина. Карты, конечно, больше для княгинюшки предназначались, Егор их сразу ей и отдал – Еленка была счастлива.

– И зачем они вверх по реке пошли? – покусывая усы, недоумевал Василий Есифович. – Ежели б вниз, к Нево-озеру, так, может, и ушли бы. А так… Ведь рано или поздно мы их нагоним, зачем лезть в капкан?

Князь дернул плечом:

– Не знаю, боярин. Не знаю.

«Дойная корова» и «Золотой бык» между тем замедлили ход, а затем и вовсе произвели какие-то странные маневры, встав к преследователям бортами. Если бы дело происходило веке в семнадцатом, так Вожников, конечно, предположил бы возможный артиллерийский залп…

И такой залп последовал! Изрыгая пламя, подобно сказочным драконам, с ганзейских палуб дружно ахнули тюфяки-пушки! Ядра, правда, из-за дальности расстояния и несовершенства орудий особого вреда не причинили, так, просвистели над головами да на паре ладеек разнесли в щепы носы.

Однако совместно с канонадой последовал и арбалетный залп – а это уже было куда серьезнее, река не море, особенных волн нет, прицелиться можно куда как метко.

– Ну и ну, – нервно покачал головою Егор. – У них тут и арбалеты, и пушки… Просто какие-то пиратские рейдеры, а не торговые суда. А посадник-то говорил – крицы. Понятно – люди его так доложили. Это ж с каких же пьяных глаз можно медную крицу с пушкою перепутать? Разве что – с серебром завешенных.

Вражеские суда окутал густой пороховой дым – бело-зеленоватый, остро пахнущий серой, слабый ветер медленно сносил его к берегу, и так же медленно, словно на брошенной в проявитель фотобумаге, появлялись контуры кораблей. Сначала показались верхушки мачт, потом надстройки…

Дружинники между тем не теряли времени даром – пользуясь дымом, по приказу князя бросились на абордаж!

С ганзейских палуб уже послышались крики, донесся и сабельный звон… Вожников улыбнулся – когда-то и он вот так же, с сабелькой, да на чужие суда! Эх, ватага, ватага, верные друзья… Нынче-то Егор не особенно лез в схватку, понимал – сие не полководца дело… лишь иногда, конечно, мог подбодрить, рвануть…

Однако сейчас что-то его в бой не тянуло, в отличие от переминавшегося с ноги на ногу боярина… что-то казалось неправильным… Да все было неправильно, все! Бегство вверх по реке, этот дурацкий залп – что они, не понимают, чем все закончится? Хорошо все понимают. Тогда почему столь глупо себя ведут? А если – не глупо? То есть это ежели смотреть со стороны великого князя – глупо, а если с их стороны? Зачем-то все это им надо… обстрел, абордаж…