Михаил Фёдоров - Пиар по-старорусски

– Привет, – сказало существо, – ты кто такой?

– Я Вася, – сказал Вася, – а ты кто?

– А я Пантелеймон Авессаломович Пыхтяркин, – сказало существо и напыжилось, – и попрошу по отчеству!

Вася прикинулся, как будто не слышал последних слов:

– Стало быть, Понтик.

– Сам ты понтик, – чуть не заплакало от обиды существо, – а я Авессаломыч. Родителя моего Авессалом звали, понял?

Васе внезапно стало его жалко. Существо было такое беззлобное, так неуловимо чем-то располагающее к себе, что сердить его не хотелось.

– Ну ладно, Авессаломыч так Авессаломыч. Ты кем тут будешь-то, Авессаломыч?

Существо, услышав доброжелательный голос Васи, моментально успокоилось:

– Да я домовой тутошний. Живу, стало быть, здесь, за домом присматриваю. Чтобы не пакостили тут, опять же обычаи дедовские блюли. А то мало ли что. И меня чтоб не забывали – молочко чтоб каждый день в блюдечке. Ну, хотя бы пару раз в неделю. Вот так и живём.

– Да, интересная у тебя жизнь, – с иронией сказал Вася, – куда там другим!

Авессаломыч оказался домовым сообразительным и иронию Васину уловил:

– А ты не смейся. Не хуже других живём. В свободное от работы время, бывает, соберёмся с ребятами, в картишки перекинемся, в домино, шашки. Один наш умник всё хочет себе напарника для шахмат найти. Не составишь ему компанию?

Васе показалось забавным: сыграть в шахматы с домовым!

– Могу и сыграть. Шахматы есть?

– Есть, только умника нету. Старшой наших всех собирал, вот он и ушёл, ещё не вернулся. А я проспал. Как придёт – скажу. А шахматы у него знатные – из слоновой кости. А доска из самшита. Хвастался, что какой-то Равана ему их подарил. И где его только носило, умника нашего?

При воспоминании о красивых шахматах Авессаломыч даже зажмурился от удовольствия.

– А сейчас-то что делать, – спросил Вася, – пока вашего умника нету? Может, в картишки перекинемся?

– Верно, – обрадовался домовой, – сейчас за колодой сбегаю!

Он исчез под печкой, но вскоре вернулся, против Васиного ожидания, с новенькой запечатанной колодой карт, распространяющей вокруг себя запах свежей типографской краски.

– Вы что – сами их печатаете, – удивился Вася, – совсем ведь новая колода.

– Вроде того, – туманно и с неохотой отозвался Авессаломыч, – во что играть будем, Вася?

– Давай для начала в дурачка, – сказал Вася, – условия: первый отбой пять карт, карте место, за мухлёж – пять щелбанов!

– Да без проблем, Василентий, – весело сказал Авессаломыч, быстро и сноровисто тасуя и раздавая карты.

Карта Васе пришла так себе: две семёрки, две девятки, валет и туз. Он глянул на Авессаломыча: домовой, шевеля ушами, полностью погрузился в рассматривание карт и обдумывание хода. Разглядеть что-то на его лице было невозможно. Да и то: какая мимика домового соответствует хорошей карте, а какая плохой? Не знаете? Вот и Вася не знал.

Первая партия закончилась Васиной победой. домовой выглядел огорчённым, но бодрился.

– Слышь, Авессаломыч, – сказал Вася, – без интереса играть скучно. Давай на интерес!

– А что ты можешь предложить? – резонно возразил домовой. – Ты же пленник на чужой территории и у тебя ничего нет.

– Ничего, – согласился Вася. – ну так давай хоть на щелбаны играть.

Авессаломыч замолчал, с сомнением поглядывая на Васины внушительные габариты. Такой по лбу щёлкнет – и голова долой! Потом решительно махнул рукой – была не была! Нечисть – она ведь почти как люди, поиграть или выпить ого-го как любит!

– Давай!

Вася раздал карты. Игра пошла. На этот раз ему не повезло – проиграл. Авессалом оживился, обрадовался, стал требовать Васину голову. Вася наклонился. Домовой как-то по-особенному, по-хитрому сложил пальцы и влепил Васе такой мощный, такой великолепно-звонкий щелбан, что несчастному гению пиара показалась, что голова его треснула и его уникально-гениально-креативные мозги выплеснулись из трещины наружу… Пока Вася приходил в себя после щелчка, Авессалом ехидно хихикал. «Ладно, – подумал Вася, – я из тебя спесь-то повыбью ещё».

С этого момента удача покинула Авессаломыча. Ну не шла к нему карта – и всё тут! Вася выигрывал раз за разом, не оставляя сопернику ни малейшего шанса. Эх, не знал домовой о существовании науки психологии, не знал и о том, что один корифей этой науки определил Васин коэффициент адаптации аж в девяносто процентов! А дело в том, что несколько лет назад довелось Василию Николаевичу Зубову общаться с одним своим заказчиком, одетым в малиновый пиджак и увешанным золотыми цепями, глядя на которые пушкинский кот сдох бы от зависти. И усвоил он у того не только пресловутые «понятия», но и, чему сейчас был несказанно рад, умение хорошо владеть игральными картами. Заказчик тот во времена оны был известным питерским каталой. Вот и не мог сейчас понять Авессалом, почему же ему так не везёт? А щёлкать по лбу победитель проигравшего не торопился, утешая того – «а вдруг отыграешься?» В конце концов счёт Васиных побед достиг числа тринадцать. Вася остановился.