Артем Рыбаков - Вернутся не все! Разведывательно-диверсионный рейд (сборник)

– «Странники» не вышли на связь.

– Да ну! – Заместитель отодвинул стул и сел рядом. – Сколько сеансов пропустили?

– Один плановый и четыре резервных. Радисты говорят – на частотах глухо. Последний сеанс был двадцать шестого ночью. Передали солидный такой кусок…

– Думаешь, взяли их?

– И это самый лучший вариант… – Судоплатов резко мотнул головой. – Черт, что несу-то?! Какой лучший?!

– Паша, не бесись, – Эйтингон успокаивающе положил ладонь на плечо товарища. – Что, считаешь, из-за такого срыва им верить перестанут?

Вместо ответа Павел кивнул.

– А вот это вряд ли! Они уже столько наворотили, что… – он на секунду задумался, – уже не вычеркнешь! Ты не в курсе случайно, нет ли в тех краях каких-нибудь групп? Наших, армейских, подпольщиков, в конце-то концов? Пусть поищут. – Эйтингон постучал пальцем по столу. – Кстати, Паша, ты не думал, что у них могла просто рация сломаться или батареи накрылись?

– Сломаться могла, а про батареи… Помнишь, что Зайцев рассказывал? Какое у них специальное устройство?

– Это которое цепляется к автомобильному аккумулятору и от него практически любую рацию можно запитать?

– Да.

– Ну, значит, трансформатор этот сломался… Ты с летунами договорился?

– Да. Готовы.

– Значит, сиди и жди! А теперь мне с тобой о другом поговорить надо…

Москва, улица Дзержинского, дом 2. 1 сентября 1941 года. 19.43

– Товарищ нарком, разрешите? – Берия, внимательно изучавший какие-то бумаги, закрыл папку и махнул рукой, разрешая войти.

Комиссар госбезопасности второго ранга Круглов [114]посторонился, пропуская коренастого человека средних лет, одетого в вытертую практически добела полевую гимнастерку без знаков различия. Внешность прибывшего выдавала коренного уроженца Кавказа. Густая щетина, темные круги под глубоко запавшими глазами – человек этот, похоже, очень давно нормально не спал.

– Проходите, товарищ, присаживайтесь! – радушно предложил хозяин кабинета заметно робеющему гостю, указав рукой на стул напротив себя.

– Товарищ нарком, лейтенант Лакрба по вашему приказанию…

– Вы присаживайтесь, товарищ лейтенант, – мягко перебил его Берия. – Я так понимаю, вы с дороги? Сейчас принесут поесть и чаю. Или, может быть, вы от вина не откажетесь?

– Нет, товарищ нарком, боюсь усну.

– Ну нет так нет. Вы, кстати, из каких Лакрба [115]будете?

– Из Агухары я, – спокойно ответил гость.

– Гудаутский, стало быть? Бывал я там, знаете. Ладно, о родине и потом поговорить можно будет. Сейчас о деле. – Берия поправил пенсне. – Расскажите нам, пожалуйста, о тех людях, с которыми вы столкнулись в конце июля.

– Что вас конкретно интересует, товарищ нарком? Рассказать-то я много чего могу. С чего начать?

– Давайте для начала ваши личные впечатления. Для разгона, так сказать. Тем более что доклад товарища Зайцева мы уже читали. Вас же товарищ Цанава не просто так в состав группы пропихнул, верно? – Несмотря на мягкий тон генерального комиссара, гость непроизвольно поежился.

– Товарищ нарком, с кого лучше начать?

– С кого хотите. Кто лично вам показался самым запоминающимся?

– Если по-простому, то Окунев. Тот, который песни пел.

– Песни? – совершенно натурально удивился генеральный комиссар.

– Ну да! Они как-то концерт устроили, вроде художественной самодеятельности. Да и просто так он пел. Для своих, но я не один раз слышал… – Лакрба замолчал, и у Берии с Кругловым возникло ощущение, что он отчего-то сам себя оборвал на полуслове.

– А этот Окунев, он кто?

– Старший лейтенант госбезопасности. У них в группе он вроде разведчика и боевика, но точно, чем занимается, не скажу.

– Вы уверены, что он имеет отношение к ГБ?

– Товарищ нарком, я в ГПУ в двадцать третьем пришел, еще при Феликсе Эдмундовиче, вас еще по Закчека помню, по Тифлису, да. Наших отличаю влет. Очень этот Окунев на иношника похож. Такой, знаете, обаятельный да обходительный, но нет-нет, да и зверь выглянет. Языки знает. Даже песню как-то испанскую спел. Зажигательную, вроде лезгинки.

Неслышно приоткрылась дверь, и в кабинет заглянул Меркулов. Берия жестом предложил ему войти.

– А почему вы, товарищ Лакрба, начали рассказ именно с него? – Нарком пододвинул стакан с уже давно остывшим чаем, сделал глоток, поморщился.

– Понымаете, он из них самый непонатный! – Лейтенант покрутил в воздухе рукой, словно пытался проиллюстрировать непонятность человека, о котором рассказывал. – Осталные проще, понатнее, что ли? Командыр их, серьезный человэк. Военный. Но я такых видал, да. И помощнык его – точно из наших, клянус. А это Окунев балагур, да.