Артем Рыбаков - Вернутся не все! Разведывательно-диверсионный рейд (сборник)

– Доброе! – негромко поздоровался я.

– И тебе тем же концом по тому же месту… Слушай, не в службу, а в дружбу… Погоняй ребят на физо. Самому скакать не надо! – стоило мне скосить глаза на прибинтованную к телу левую руку, добавил командир. – Просто погоняй, не особо зверствуя…

– А сам чего?

– «Железку» со Старым смотреть пойдем. А ночью поспать не получилось совсем.

– Ходили куда? – светским тоном осведомился я.

– Ага, маляву в Центр отбивали.

– Далеко ходили? – В том, что для передачи Саши покидали расположение, никаких сомнений не было – не тот у людей опыт, чтобы базу так нагло перед немцами палить.

– Аж в Запоточье, – чуть не вывихнув зевком челюсть, ответил Куропаткин. – Двадцать кэмэ ночью по буеракам на мотоцикле.

– Ну и как прошло?

– Прошло-то нормально, только спать хочу как из пушки. А Сергеич вообще в нирване сейчас. Так что давай, возьми на себя гарнизон на ближайшие, – он бросил взгляд на часы, – три часа. Потом Алик тебя сменит, он пока с бумажками.

– Гарнизон так гарнизон.

Набрав воздуху побольше, я скомандовал строиться в шеренгу, после чего принялся «садировать», как выражается Алик, народ.

Начали, как водится, с отжиманий – очень я это упражнение люблю и уважаю. При должной фантазии работает почти на все группы мышц, нагрузка легко дозируется. Мечта, а не упражнение! И самое главное – никакого оборудования не надо…

– Ein! Zwei! Drei! – начал я отсчет.

Ребята, правда, поначалу моего энтузиазма не поддержали – «жали» кто в лес, кто по дрова и без огонька.

– Зельц, ты отжимание делаешь или пытаешься вступить в противоестественную связь с матушкой-землей? – для начала я попытался применить методы вокально-сатирические. Я все понимаю, спал Лешка часа три, но я-то не больше… – Таз не проваливай! Спину прямо держи! Приходько, счет!

– Vier! Fünf! Sechs! – послушно подхватил авиационный медик.

– Что-что? Говори громче, если имеешь что сказать! – Я остановился точно перед милиционером. – А то, ишь, взял моду на старушечью манеру под нос бормотать! – Дымов действительно что-то буркнул себе под нос, но, видно, забыл, насколько хорошо у меня обычно получается контролировать все происходящее «в зале». Тренировки с личным составом мне давненько не доводилось проводить, но ведь и во время индивидуальных занятий я ему спуску не давал, чего он возбух-то?

– Я говорю, сам бы попробовал поскакать после трех часов сна, – возмутился «стажер» уже громче.

«Ну совсем малыш наш нюх потерял! – Судя по хмыку, донесшемуся с точки, где качал мускулатуру Мишка Соколов, так оценивал ситуацию не я один. – Все-таки опять придется ставить Зельца на место… Видать, не понял ночью ничего. Тут мы слегка сами виноваты. Сергеич попросил на время его недомогания взять шефство над перспективным товарищем, мы все согласились, а мальчик с чего-то подумал, что он особенный и сам черт ему не брат теперь! Поэтому, несмотря на искреннюю симпатию, приходится его регулярно «застраивать».

– Лешенька, дорогой! – как можно ласковее и вкрадчивее обратился я к нарушителю спокойствия. – А ты не напомнишь мне, с кем и когда ты в расположение вернулся? А?

Задав вопрос, я немедленно, хоть и с некоторыми проблемами, принял упор лежа и пять раз отжался на здоровой руке.

– Вспомнил? – Поднявшись, я отряхнул колени. – Товарищ военврач, а что это я счета не слышу?

– Neun! Zehn! – немедленно откликнулся Семен.

И в ту же минуту воспитательно-тренировочный процесс был нарушен громким гудком, донесшимся откуда-то с северо-запада.

Может, я и калечный, но скорость реакции никуда не девалась:

– Мишка, заводи мотоцикл! Остальным – одеваться! – Какой бы это поезд ни был и что бы он ни вез, на полустанке он обязательно остановится. Алик нам, привыкшим к электрифицированным дорогам, специально лекцию прочитал. До того момента все эти паровозные дела были для большинства из команды темным лесом – слово «разъезд» у меня, к примеру, ассоциировалось лишь в составе фразы «разъезд Дубосеково», у которого сражались «двадцать восемь панфиловцев», а совсем не со «специальным пунктом на однопутной железной дороге для пропуска встречных и попутных поездов». И из объяснений Тотена выходило, что эти остановки не просто так по глухим углам разбросаны, а для дозаправки паровозов, причем не только углем или дровами, но и водой. Оттого на каждой уважающей себя станции водокачка стоит.

А если поезд в Милом остановится, неплохо бы нам быть готовыми. Паровозный гудок – штука, конечно, мощная, но если мы его так отчетливо услышали, значит, состав уже близко – километрах в двух-трех. Не знаю, с какой скоростью поезда в этом времени ходят, но даже если он ползет еле-еле, то времени у нас практически нет.