Артем Рыбаков - Вернутся не все! Разведывательно-диверсионный рейд (сборник)

Вяло махнув рукой, мол, нечего мне тут оправдываться, Мюллер сел в машину.

– В управление? – осведомился Панцингер, повернувшись к шефу.

– Нет, на пятую квартиру.

Фридрих кивнул:

– Курфюрстенштрассе, сто десять! – приказал он водителю.

«Видимо, Генрих хочет посекретничать, причем о таких делах, что даже проверенному-перепроверенному шоферу их слышать нельзя, иначе он пригласил бы меня к себе на заднее сиденье…» Служебный «Бенц» был оборудован стеклянной перегородкой, как раз и предназначенной для защиты от посторонних ушей, но береженого, как говорят, Бог бережет. Именно поэтому штандартенфюрер и назвал немного скорректированный адрес – конспиративная квартира располагалась в доме сто тринадцать. Совсем неподалеку, буквально пару минут пешком, квартировало «агентство» Эйхмана. Собственно говоря, всего явок, организованных Управлением, в этом районе насчитывалось четыре.

– Да, кстати, бригаденфюрер, – Панцингер вновь обернулся. – Возьмите! – В руке Мюллер увидел узкую черную ленту. Такая же стягивала левый рукав штандартенфюрера.

Шеф гестапо молча взял траурный знак и натянул его на левую руку, благо лента уже была связана кольцом.

Ехать было недалеко, километров пять, да и то если учесть все петляния по улицам, но за всю поездку никто не проронил ни слова. И когда шли пешком до небольшого дома, в котором располагалась явка, тоже молчали. Панцингер – потому, что ни одна из последних новостей, по его мнению, не могла заинтересовать начальника, а Мюллер… Кто же может сказать?

Подъезд охраняли сразу три сотрудника в штатском.

«Глупо, очень глупо! – подумал Фридрих, заметив одного из них, со скучающим видом листавшего иллюстрированный журнал на лавочке. – Война, а здоровенный лоб в гражданском сидит и жизнью наслаждается. Надо велеть, чтоб в форму переодели. Военную или полицейскую – все равно. И руку, к примеру, забинтовать, если в вояку наряжать будут».

Пока начальник контрразведывательного отдела думал о вещах текущих, его командир оторвался уже шагов на десять, так что пришлось невольно ускорить шаг.

Прибытие высокого начальства не прошло незамеченным – дверь квартиры распахнулась, стоило им только подняться на площадку второго этажа. Впрочем, кто это сделал, Панцингер так и не рассмотрел – агент, следивший за порядком на явке, растворился в полумраке прихожей.

Мюллер, не раздеваясь, прошел в комнату.

– Фридрих! – Он резко повернулся, когда штандартенфюрер закрыл за собой дверь. – Мне обязательно нужно знать, чем сейчас занимаются люди из ближнего окружения Скрипача! И чем они, особенно ближний круг, занимались последние две недели!

– Кто именно?

– Интересуют все, но 3-е управление – в особенности.

– Понятно. Если вам будет интересно, бригаденфюрер, в стане Моряка наблюдается нездоровая активность. Вчера он вместе с Австрийцем уехал в «Волчье логово».

– Инициативу проявили или по вызову? – со скучающим видом осведомился Мюллер.

– Это выяснить не удалось. Но могу отметить, что за день до этого вся шайка гостила в домике у озера. Четыре часа кряду…

– Понятно. Жду вас с первыми данными здесь через два часа. И распорядитесь, чтобы мне принесли поесть.

…Спустя буквально десять минут в дверь тихонечко постучали, и Мюллер забрал оставленный у порога комнаты сервировочный столик. Быстро проведя ревизию и взяв чашку с кофе, он сел в кресло у окна. Сделав большой глоток, поставил чашку и снял трубку телефона.

– Двенадцать двадцать восемь, – сказал он, набрав номер. – Передайте господину секретарю, что с ним хочет встретиться Пекарь.

Деревня Загатье, Кличевский район Могилевской области, БССР. 22 августа 1941 года. 11.50

«Раз, два, три, четыре, пять… Я не зайчик, вашу мать!» Курвиметр в очередной раз скользит по расстеленной на учительском столе карте, а в голове вертится дурацкая переделка детской считалки. Привычка мысленно украшать монотонную работу стихами въелась навечно. А ведь поначалу лирика лишь при марш-бросках использовалась. Впрочем, думать не мешает, и ладно. Острый карандаш сделал еще пару пометок на листе папиросной бумаги (не хватало еще на карте следы оставлять!). Вон и Антон таким же способом про Гиммлера вспомнил. И удачно, надо сказать, вспомнил-то! Если без ложной скромности – «исполнили» объект практически идеально! Александр отложил инструменты в сторону и с хрустом в спине разогнулся: все ж таки с его ростом простоять полчаса в «позе пьющего оленя» – задача не из легких. А мебель в расчете на людей с габаритами «два без пяти» что в сороковые, что в двухтысячные не делают.