Олег Таругин - Танкоопасное направление. «Броня крепка!»

Секунду десантник тупо глядел на рассыпавшиеся по дну окопа патроны, затем медленно отвернулся, самым краешком сознания отметив, что, не сдвинься он на метр в сторону, эта самая пуля завершила б свой полет в аккурат чуть пониже края бронежилета. Это кто ж такой меткий, млять?! Ладно, ловите алаверды… Ту-дуду-дух! АКС привычно толкнулся в плечо, горячие гильзы ушли вправо, беззвучно осыпаясь на утрамбованную подошвами до каменной твердости землю. Попал – не попал, а к земле ненадолго, но прижал. Рискнуть? Патронов-то – ек, штук десять в магазине осталось. Опустившись на колени, Дмитрий стал торопливо набивать пустой рожок, стараясь, чтобы вместе с патронами не попадала земля и мелкие камешки. Первый, второй… десятый. Подхватив автомат, дал длинную, на все оставшиеся патроны очередь. Присел, продолжая. Пятнадцать, двадцать… двадцать три. Вытащил из кармашка гранату с заранее сведенными усиками, сорвал чеку и просто выбросил за бруствер, стараясь, чтобы эргэдэха, вопреки технике безопасности, далеко не улетела. На дно! БУХ! Сверху по каске щедро сыпануло каменной крошкой, раздался чей-то короткий вскрик. Ого, неужто еще и попал в кого-то?! Совсем хорошо. Двадцать пять… тридцать. Все, успел! Теперь главное, чтобы среди набитых в рожок патронов не попался поврежденный срикошетировавшей пулей, а то перекосит на хрен. Так, пустой магазин долой, полный примкнуть, затворную раму назад. А пулемет-то только один и лупит, похоже, скоро уже… Э-эх!

Приподнявшийся над бруствером десантник замер, глядя на уставившийся прямо в лицо черный зрачок чужого ствола. «Калаш», семь – шестьдесят два. Старенький, но вполне смертоносный. А его собственный автомат смотрит совсем не в эту сторону, ствол развернут вдоль окопа. Нет, не успеть: подобравшемуся практически вплотную духу только дожать спуск – и все… блин, как обидно-то…

Судорожно вздохнув, Дмитрий зажмурился, однако сочный шлепок над головой заставил его тут же раскрыть глаза. Несостоявшийся палач мягко рухнул наземь, почти достав головой край бруствера. Впрочем, «головой» – это сильно сказано: снесенный наполовину череп сохранял первозданную форму исключительно благодаря размотавшейся чалме, пропитанной кровью, кажущейся в утренних сумерках темной, почти черной. Выстрела сержант не расслышал, спустя мгновение уяснив, почему. Под подошвами зашуршали мелкие камушки, и в окоп спрыгнул парень в выгоревшей одноцветной униформе, некогда светло-оливковой. Практически пустая разгрузка свободно болталась на груди, голову украшал выцветший платок, а в руках оказался зажат виданный лишь однажды, перед самой отправкой в Афган (да и то лишь на плакате) спецавтомат «Вал», стреляющий девятимиллиметровыми дозвуковыми патронами. Еще даже не осознав факта собственного чудесного спасения, Дмитрий тем не менее узнал оружие и понял, почему не слышал выстрела и отчего душману так разворотило голову.

– Ну, чо замер, де́сант? – сделав ударение на первый слог, ухмыльнулся нежданный спаситель, обнажив в улыбке зубы, кажущиеся на фоне загоревшего почти до черноты, заросшего многодневной щетиной лица неестественно-белыми. – Все уже, все. Успокойся. Вы нас ждали – мы и пришли. Сейчас пацаны уцелевших духов подчистят, и будем «вертушки» ждать. Командир твой где?

– Моравский?

– А я знаю? – снова улыбнулся спецназовец. – У вас тут что, много командиров?

– Нет… – Дмитрий потряс гудящей головой. – Один. Лейтенант. Прости, братишка, соображаю туго. За пулеметом он был, вон там глянь, – и, не дожидаясь ответа, сполз по стене окопа, уложив на колени автомат. – Может, и погиб уже, под конец только один пэкаэм из трех лупил. Посижу немного, ладно?

– Эк тебя торкнуло… – уже серьезным тоном хмыкнул собеседник. – Ладно, пойду сам твоего лейтенанта искать. А ты это, на вот, хлебни. Поможет.

Захаров равнодушно принял протянутую фляжку, сделал несколько глотков и вернул обратно, даже не заметив, что пил отнюдь не воду. Устало прикрыв глаза, сержант замер, не обращая внимания на задравшийся под самое горло бронежилет и неудачно подвернутую под себя ногу. Из оцепенения его вывел лишь рокот вертолетных движков и клекот рубящих горный воздух лопастей. За вышедшей в точку рандеву группой спецназа и уцелевшими десантниками пришли обещанные «вертушки». Давешний спецназовец тряс сержанта за плечо и отчего-то сдавленно и зло шипел под нос голосом механика-водителя Балакина:

– Просыпайся, командир, да просыпайся ж ты, м-мать…