Роман Юров - «Як» – истребитель. Чужая судьба

Он не ответил.

– Извини, пожалуйста. – Она вздохнула и потянулась к нему, просительно заглядывая в глаза. – Извини. Я просто боюсь.

Возникшее между ними напряжение сгладилось, рассосалось.

– Не надо бояться, – улыбнулся он. – Я всегда возвращаюсь. Ты только жди и пиши почаще. Хорошо?

Они неспешно пошли к аэродрому, время увольнительной заканчивалось. Уже подойдя к КПП, он вдруг вспомнил про так и не потраченные вчера деньги, выгреб все из бумажника, отдал Нине.

– Держи, ты сейчас должна хорошо питаться.

Она криво улыбнулась и неловко сунула купюры в карман.

– Аттестат на тебя перепишу, будешь по нему деньги получать. И не забывай письма писать. Фотокарточку вышли, а то я взять забыл. – Видя, как истекают последние минуты увольнения, принялся жадно ее целовать. Потом пошел, но, не выдержав, обернулся. Нина стояла у ворот, маленькая, похожая в своем сером пальто на воробушка, и махала ему рукой. По лицу ее текли слезы.

Зимняя степь скользила под крыльями. Внизу все было белым-бело, лишь мелькали забитые снегом балки, темные пятна хуторов и деревень, да выделялись тонкие линии дорог. По дорогам медленно тянулись маршевые колонны наших войск, ползли коробочки танков и автомашин. Армия, разгромившая врага под Сталинградом, уперлась лбом в укрепления Миус-фронта и подтягивала резервы.

Виктор поежился. Чем сильнее приближалась линия фронта и чем ближе была конечная цель их маршрута, тем неспокойнее становилось, душе. Что-то неосознанно давило, не давало нормально управлять самолетом. Он в очередной раз зашарил взглядом по небу, но, как обычно, не увидел ничего, лишь матюгнулся на слишком близко подобравшегося ведомого. Тот уже сам заметил свою оплошность, пытался увеличить дистанцию, но это не могло вызвать такую тревогу в душе. Он снова огляделся, но опять не обнаружил никакой опасности, вокруг были только свои самолеты – десяток «Яков» их эскадрильи и два транспортных «Ли-2» с техперсоналом. «Ли-2» одновременно исполняли роль их лидеров – вели эскадрилью по маршруту, но они же служили им подопечными. В случае воздушного боя их нужно было прикрывать любой ценой.

Наконец в голове словно щелкнуло – загадка разрешилась сама собой. У эскадрильи был слишком плотный строй, и не было никакого преимущества по высоте над транспортниками. В первой половине перелета это оказалось очень удобно, но теперь возле линии фронта такой строй превращался в ловушку. Любая пара охотников, упав сверху, могла совершенно безнаказанно атаковать практически любую цель.

– Двадцать первый, – вызвал Виктор комэска, – разрешите занять позицию выше группы. Вдруг «мессеры»…

– Р-разрешаю. – Егоров не стал задавать лишних вопросов.

– Кот, будьте слева, метров пятьсот.

Четверка краснозвездных истребителей с плавным набором высоты отделилась от общего порядка и разбилась на пары. Избавление от оков тесного строя подействовало, словно глоток свежего воздуха. Появилась возможность активно маневрировать, атаковать и защищаться. Виктору сразу стало спокойнее на душе.

Степь кончилась, и начался Ростов. Город чернел внизу громадной махиной, дымил все еще не погасшими пожарами, зиял руинами разбитых кварталов. В кабине завоняло гарью. Мимо их строя пролетела четверка чужих «Яков», и транспортники с ходу пошли на посадку. Перелет полка на фронт завершался.

На земле царила суета. На аэродроме оказались сразу два полка из разных дивизий, и началась неизбежная неразбериха и путаница. БАО сбивался с ног, но справиться с дефицитом топлива был не в силах. По чьей-то ошибке полк оказался на сутки прикованным к земле.

Виктору и пилотам его звена удалось выбраться в город. Зрелище потрясло. Саблин видел Ростов довоенный, утопающий в зелени садов, с работающими заводами-гигантами. Он хорошо помнил Ростов из будущего: шумный, суетной, сияющий огнями, с вечными утренними автомобильными пробками. Сейчас город напоминал полуразложившийся труп. Многие дома были сожжены, другие лежали громоздкими закопченными обломками. В некоторых местах все еще догорали пожары, и густой, удушливый дым застилал улицы. Воняло гарью и чем-то еще, страшным, зловонным. Вдобавок немцы при отступлении пожгли немало своей брошенной техники, и она все еще стояла на улицах, смердя жженой резиной. Часто встречались трупы: лежали убитые немцы, румыны, наши. Уборкой их пока никто не занимался, видимо, не было сил, зато на переправах через Дон уже звенели топоры и суетились саперы.