«Як» он увидел почти случайно. Лежащий на черной земле камуфлированный силуэт был плохо заметен, но в этот момент там вдруг вскипели фонтанчики пыли, и скользнула хищная тень с крестами. Он быстро развернулся и оторопел от увиденного – одинокий «Ю-87» добивал севшего на вынужденную «Яка».
Дальнейшее было делом техники: разворот и падение сверху на увлекшуюся расстрелом беззащитного «Яка» цель. Жертва увидела его в последний момент, дернулась в сторону, стрелок ожил, и пунктир пулеметных трасс за малым не впился в лицо, и истребитель задрожал от попаданий. Виктор тоже не промахнулся, острые иглы крупнокалиберных пуль ударили в левое крыло врага, стегнули по кабине. Он потянул вверх и, перевернувшись, сделал новый заход. Немец прекратил атаки подбитого «Яка» и теперь удирал. Стрелок, оказавшийся живым и здоровым, встретил Виктора плотным огнем. В последний момент вражеский пилот заложил крутой вираж, и Виктор проскочил вперед. Пришлось уходить наверх для повтора.
Новую атаку Виктор выстроил поумнее, врезав короткой очередью издалека. Пикировщик клюнул на уловку и шустро ушел в вираж, и Саблин, довернув, сумел всадить в него еще одну жменю свинца. В третьей атаке то ли раненый, то ли убитый пулеметчик уже не стрелял. Стволы пулеметов, задранные в зенит, были неподвижны. За пикировщиком тянулся отчетливый дымный след, однако от атаки он уклонился весьма ловко. Впрочем, в этом уже не было нужды – оружие «Яка» молчало. Виктор смотрел на вражеский самолет, летящий в каком-то десятке метров от него, на дыры в крыльях и развороченную, окровавленную кабину стрелка, и его душила злоба. Хоть доставай ТТ и пали немцу в кабину. Раздосадованный, он отвернул с набором высоты и сразу же, буквально в нескольких сотнях метров от себя, увидел одинокий «Як». Пилот истребителя, видимо, тоже только что обнаружил Виктора, потому что самолет вдруг принялся покачивать крыльями. Это оказался Колька. Живой и невредимый Колька.
– Колька, Колька, – закричал Виктор, – ты меня слышишь?
Тот покачал крыльями и пристроился, занимая свое место.
– Колька… давай за мной.
Он ринулся в пике в том направлении, куда уходил подбитый «Юнкерс», и, увидев врага, обрадовался:
– Не уйдешь, сука! Колька, выходи вперед! Вон «Юнкерс», бей его. Ближе, ближе подходи.
«Юнкерс» снова ушел от атаки, уйдя в вираж. «Як» ведомого проскочил вперед.
– Уходи вверх, вверх уходи! – закричал Виктор. – Сверху бей и снова уход! Давай за мной, я имитирую, ты бей!
«Юнкерс» крутился с отчаянием обреченного и умением опытного аса. Они снова и снова атаковали его, то вместе, то поодиночке, а он умудрялся уворачиваться и все тянул к виднеющимся уже неподалеку Миусским вершинам. Наконец, после очередной Колькиной атаки мотор вражеского самолета остановился, «Юнкерс» снизился и запрыгал на неровностях заросшего бурьяном поля.
– Колька, врежь еще разок. Может, он симулирует…
Но ведомый лишь разводил руками в кабине. Боеприпасы кончились не только у Виктора.
– Поздравляю с победой! Пойдем домой….
Только сейчас Виктор вдруг понял, что жутко устал. Что лицо заливает пот, в глазах пляшут черные мухи, а гимнастерка под регланом мокрая, хоть выжимай. Он направил истребитель вверх, немного радуясь, что все кончилось и он по-прежнему жив. Перебивая эту радость, черной занозой в душе сидело зрелище сгоревшего парашюта одного из его пилотов и судьба другого, наверняка расстрелянного «Юнкерсом».
Мотор кашлянул раз, другой и вдруг замолчал. Виктор остолбенел, на спине выступила очередная порция пота, но тренированное тело уже жило собственной жизнью: выключая зажигание, подыскивая подходящую площадку, выпуская шасси. Наступила непривычная, пугающая тишина. Земля оказалась на редкость неприветливой, самолет отчаянно закозлил, подпрыгивая, но, в конце концов, замер. Вверху, в десятке метров, промчался «Як» ведомого, и Виктор даже успел рассмотреть его перепуганные глаза.
– Колька, давай домой, – он бросил взгляд на карту, глянул на упершиеся в «0» стрелки обоих топливомеров. – У меня бензин вышел. Курс семьдесят, примерно тридцать километров.
Ведомый качнул крыльями и улетел на восток, Виктор остался один. Сперва он вылез было наружу, осмотрел повреждения, но весенний ветер оказался на редкость сильным и холодным. Нога все еще слабо кровоточила, хотя внешне ранение казалось россыпью очень глубоких царапин. Идти в деревню за помощью не было сил, и он наскоро перебинтовался и, забравшись в кабину, задремал, резонно полагая, что подмога скоро подоспеет сама.
Читать дальше
Конец ознакомительного отрывка
Купить книгу