Роман Глушков - Штурм

Со скалы спустились обычным путем – по лестнице, – а затем свернули налево и потопали дальше, никуда не сворачивая. Выбранный поводырем курс давал понять, что он ведет компаньонов туда, куда они шли до того, как повстречали Древнего. Вот только что он хотел отыскать в той стороне, если не выход, которого, по его собственному признанию, там не было?

«Там есть кое-что, что, вероятно, может нам пригодиться», – так он ответил на вопрос Кальтера перед битвой с «серыми». И что это могло быть, кроме моста? Какой-нибудь сломанный летательный аппарат, который Мерлин надеялся починить с помощью пакалей?.. Кальтер поверил бы в это, будь он Робинзоном Крузо или одним из героев Жюля Верна. Тем, кому даже на необитаемых островах удавалось находить все нужное для комфортной жизни. Но в Мегалите никакой романтикой и не пахло. И найти здесь можно было одни лишь неприятности. Либо «доброжелателей», которые вам эти неприятности обеспечат – Древнего или «серых»…

Поскольку наблюдать за округой, ковыляя во мгле, было нельзя, Кальтер взялся считать шаги сразу, как только их команда сошла с лестницы. Считать пришлось долго – почти до трех с половиной тысяч, – прежде чем Мерлин велел всем остановиться и не двигаться. Нынешние их шаги по вполне понятной причине были короче обычных, так что за это время они прошли где-то от полутора до двух километров. И если Древний не соврал насчет длины карниза, то сейчас компаньоны должны были стоять неподалеку от его края.

Чем занялся кудесник после того, как группа замерла на месте, было не видно. Но результат его действий проявился довольно скоро. Сначала Кальтер ощутил, как «сжиженный мрак» пришел в движение и, если можно так выразиться, потек в ту же сторону, куда шагали компаньоны. Течение становилось все сильнее, но едва Куприянов забеспокоился, что еще чуть-чуть, и оно собьет его с ног, поток тьмы остановился. И тут же полностью исчез вместе с самой тьмой, вернув окружающему миру облик знакомых гор и заросшего парка.

Кальтер сразу же почувствовал немалое облегчение. И не только потому, что вернулся в привычную реальность. С уходом мрака стало ощутимо легче дышать и двигаться. С конечностей Кальтера как будто пропали отягощения, которые стесняли его, пока он шел от водопада до этого места.

Местечко, надо заметить, оказалось весьма колоритным. Между краем карниза и лесом имелось ничем не заросшее каменистое пространство – нечто вроде огромного балкона, с которого можно было глядеть на… А вот с этим возникала загвоздка, потому что глядеть было практически не на что. Весь вид, который должен был отсюда открываться, загораживала огромная, до небес, стена непроглядного тумана. Он поднимался со дна разверзшейся перед компаньонами пропасти, отчего даже приблизительно нельзя было определить ее глубину, а также ширину.

Любопытно, что туман имел четкую границу и не заползал на карниз, отчего, собственно, и выглядел как стена, а не как бесформенное облако. Но самое интересное заключалось не в этом. На высоте примерно пятидесяти метров из тумана торчала исполинская каменная рука. Вернее, не вся рука, а лишь кисть, но и этого хватало, чтобы присвистнуть от удивления. Ее длина от запястья до кончика среднего пальца превышала три десятка метров, поэтому нетрудно было представить величину той ручищи, которой она принадлежала. А если еще поднапрячь фантазию, можно было вообразить и всю скрытую во мгле статую целиком. Однако, что бы компаньоны ни нафантазировали, вряд ли их догадки – даже самые смелые – будут соответствовать действительности, если вдруг туман рассеется. Никто из них прежде не видел наяву каменных колоссов, которые подпирали бы головой небеса. Кроме, возможно, Древнего, да и то не факт.

Кальтер вспомнил туман, сквозь который он проплыл, прежде чем достиг здешнего берега, и предположил, что перед ним – противоположная граница этой аномальной зоны. Которую он наконец-то пересек, вот только непонятно, с какой целью. Разве что его финальным испытанием должен стать «прыжок веры» с обрыва в туман и полную неизвестность…

Но, видимо, Кальтер еще не дозрел до нужной духовной кондиции, поскольку его не тянуло на самоубийственные поступки, чем бы они ни были продиктованы…

– Святой Дональд и Девять Дев! – При виде торчащей из тумана каменной ручищи Огилви даже попятился. – Это что еще за дьявольщина?!

– Я знал, что сия небесная длань произведет на вас впечатление, – закивал Мерлин. – Вот только ответить на ваш вопрос, увы, не могу. Понятия не имею, чья это рука, но на моей памяти она всегда здесь торчала. И туман над пропастью тоже никогда не рассеивался.