Константин Калбазов - Бульдог. Экзамен на зрелость

– А вы откуда же тогда раздобыли ту шерсть?

– А то не твоего разумения. Вот, глянь на образец. В тканях ты разбираешься, а потому свое суждение и вынеси.

– Хм… Анна Александровна, если товар-то новый, а мы уж давно знаемся, так, может, под продажу выделишь несколько рулонов, а там и сочтемся? – бережно перебирая отрез ткани и едва не пробуя его на зуб, с хитринкой предложил купец.

– Козьма Иванович, это что за разговоры такие? – Девушка вскинула брови домиком. – Это когда же ты успел так поиздержаться, что не можешь за товар уплатить?

– Так ведь на такую-то новость я и не рассчитывал. Потому и серебра с собой в обрез взял. А тут один рулон в сто шестьдесят рублей встанет. Ну и какой толк от одного рулона? Нужно хотя бы четыре.

– Нет, Козьма Иванович, так у нас не сладится.

– Нешто веры мне нет, Анна Александровна?

– Еще как есть. Но ведь когда берешь чужое, оно всегда легко, а отдавать-то придется свое, и уж это тяжко.

– Плохо вы обо мне подумали. Грех это, Анна Александровна.

– В том-то и дело, Козьма Иванович, что думаю я о тебе хорошо и того мнения менять не желаю. А ну как соблазнишься и начнешь прикидываться сиротой? И потом, нешто ты без запаса приехал?

– Был запас. Да только дельце по пути подвернулось. Ну и… Нешто думаешь, что не возверну долг, Анна Александровна?

– Эх, Козьма Иванович, Козьма Иванович… В то, что долг ты рано или поздно вернешь, я верю. Постенаешь, потянешь кота за хвост и когда-нибудь вернешь. Да только «когда-нибудь» меня не устроит. А ведь у вас же в Новгороде банк Купеческий открыли, чего же ты не озаботился? И тяжести с собой возить не нужно, и любая потребная сумма под рукой была бы. Сейчас спокойно выписал бы вексель, и разошлись бы полюбовно.

– Не верю я той задумке, Анна Александровна.

– А вот это ты зря. Задумка превосходная. Откуда у меня деньги на новую фабрику? Нешто, думаешь, на все это богатство достало наших средств? Больше половины заем, в государственном банке взято.

– Да мне заем-то вроде как и не к чему… – смущенно почесал кончик носа купец.

– Так и слава богу, Козьма Иванович, слава богу. Но зато какое удобство, разве не находишь? Понятное дело, что не со всеми можно векселями рассчитаться, но со мною, к примеру, очень даже можно. Да и иные веру в банки имеют. Уж во всяком случае, такого, чтобы по векселям там нельзя было получить серебро, пока не бывало.

– Значит, нет?

– Пожелаешь, присылай приказчика с платой, выдам в лучшем виде. А отдавать свое, чтобы потом с твоей бережливой натурой бороться, уволь. Хотя… Вот напишешь расписку, что в течение месяца обязуешься возвернуть, а как не уложишься, так та сумма в рост пойдет, тогда пожалуйста. Тогда со всей душой.

– Стало быть, не верите купеческому слову.

– Всяк свой интерес блюдет. Потому извини.

Купец в очередной раз вздохнул и опять взял в руки отрез. Знатное сукно. Ох знатное. Товар не из дешевых. Такой если продастся, то лишь в столице или в Москве. Нынче многие хотят выделиться настолько, чтобы иным нос утереть, а потому и по шесть рублей за аршин уйти сможет. Опять же быть первым, у кого такой товар появится, ох как выгодно. Только тогда нужно выкупать все без остатка. А ну как много окажется? А не беда. Иноземные купцы такую ткань очень даже выкупят. Не видел он у них доселе ничего подобного. А, пропадай моя телега!

– И сколь у тебя того сукна имеется, Анна Александровна?

– На двадцать тысяч рублей, Козьма Иванович. Не обессудь, но больше пока нет. Всю шерсть выработала. А потому раньше как к следующей зиме такого товара более не будет, – наблюдая за озабоченным видом купца, мило улыбаясь, произнесла девушка.

«Никуда-то ты, мил-человек, не денешься. Уж заглотал крючок по самые жабры. То о четырех рулонах речь вел, а теперь интересуешься, каков общий запас. Дорого, не без того. Придется мошной потрясти и в подпол лезть. Но ведь и выгоды каковы!»

Брат свалился как снег на голову. Вот так вот, нежданно-негаданно. То чуть ли год не появляется, то вдруг заявится, прошу любить и жаловать. Хорошо хоть супругу свою Елену и племянников постоянно отпускает в родовое имение погостить. Нет, Анне вовсе не было скучно, некогда скучать-то. Забот хватало с избытком. Всюду требовался ее догляд – и в селе с деревеньками, и на производстве, и за животиной.

В настоящий момент крестьяне в тумановских землях если и возделывали пашню, то только на своих огородах. Обширных, но все же только огородах. Земля заросла травой и полностью отошла под пастбища и сенокосы. Соседи качали головами, мол, не дело с землей так-то обращаться.