Вячеслав Шалыгин - Оружейник

Беляев так и делал. Когда уставали ноги, он начинал семенить от дерева к дереву. Перебежка – врезался, отдохнул, спустился чуть ниже и снова мягко врезался в дерево, отдохнул. Метод приемлемый, разве что не такой скоростной, как метод равномерного серпантинного спуска, который взял на вооружение Андрей.

В результате до более-менее пологих склонов Андрей добрался вполовину быстрее и был вынужден остановиться, дожидаясь Беляева.

– Не понимаю, – спустившись к месту нового привала, выдохнул Сан Саныч. – Ты видел? Там лошади пасутся! Уклон градусов в шестьдесят, а они ходят себе, травку щиплют!

– Трава сочная, тенек, никаких тебе слепней и оводов, а неподалеку горный ручей течет, – Андрей пожал плечами, – что еще надо для лошадиного счастья?

– Но как?! На такой-то крутизне!

– Не забывай, у них конструкция устойчивая, четыре ноги, а не две.

– Это я понимаю, но… – Беляев махнул рукой. – Ладно, проехали. Мы правильно идем?

– Правильно, – Андрей вдруг вскинул руку, призывая Беляева умолкнуть, и оглянулся. – И за нами правильно идут. След в след.

– «Серый»?! – Сан Саныч воинственно стиснул древко секиры.

– Пока не скажу. На всякий случай, усложним ему задачу.

Андрей жестами показал Беляеву, как следует проложить дальнейший маршрут, а затем приложил палец к губам. Сан Саныч с пониманием кивнул. Голоса в лесу, так же, как «двухтактный» топот, были звуками чужеродными, а потому сразу же выдавали местоположение путников. Лунёв махнул «топай», а сам бесшумно скользнул вправо, под прикрытие кустов.

Беляев подался было в указанном Андреем направлении, но вдруг замер, обернулся и недоверчиво хмыкнул. До него внезапно дошло, что Лунёв исчез практически бесшумно. И это было почти невероятно. Лес на склоне очень походил на смешанный лес в средней полосе. Здесь росли хвойные и лиственные породы, кустарники и всевозможная трава, от мелкой, ягодной, до высоченной, вроде крапивы и папоротника. Пройти хотя бы десять шагов по этим зарослям и не наступить на сухую ветку, не задеть куст или не зашуршать травой нереально. Тем не менее, Андрею это удалось. Каким образом? Этот вопрос и заставил Беляева остановиться и обернуться, а отсутствие на него внятного ответа заставило хмыкнуть.

Беляев успел спуститься до относительно ровной местности, когда звуки леса вдруг стали громче, в основном за счет разноголосицы переполошившихся птиц, а затем к ним добавился громкий скрежет и треск. Чуть позже донесся неопределенный шум, вроде шелеста листвы, только громче и объемнее, а завершилось все глухим стуком, будто бы кто-то ударил в огромные деревянные ложки.

Сан Саныч прижался к дереву и опасливо осмотрелся. Почему-то ему пришло на ум сравнение с работой лесорубов, поваливших пару высоких деревьев. Только звукам падения деревьев не предшествовал стук топоров или вой бензопил. Да еще этот треск вначале. Неужели кто-то ухитрился не спилить, а сломать те деревья? Но кто? «Серый»? С помощью своей стреляющей трубки?

Эта загадка тоже осталась без ответа. Правее позиции Сан Саныча мелькнула знакомая фигура – опять почти бесшумно! – и Беляев бросился следом за Лунёвым. Тот заметил Беляева и повторил жест, которым отправлял Сан Саныча по запасному маршруту. То есть воссоединяться маленькой группе рано.

Беляев сменил направление, резко принял вправо, но вскоре очутился перед большой промоиной с крутыми берегами. Перепрыгнуть ее он не надеялся, поэтому повертел головой, приметил слева лежащий поперек овражка ствол давно упавшего дерева и бросился к импровизированной переправе. Получилось – снова приблизился к маршруту Лунёва.

Андрей встретил Беляева на другой стороне промоины в густых зарослях чего-то колючего, красиво цветущего и очень пахучего. Запах был настолько сильным, что у Сан Саныча на миг перехватило дыхание. Нет, цветы на кустарнике пахли приятно, только очень уж сильно, аж слезу вышибало.

Пока Беляев привыкал к запаху и утирал слезы, Андрей успел исчезнуть и снова появиться у тропы. Сан Саныч пошарил взглядом по сторонам и понял, что не оговорился. Выяснилось, что здесь действительно проходит тропа.

Лунёв вернулся не с пустыми руками. Он тащил за собой срубленное дерево. Беляев удивленно уставился на Андрея, но тот лишь отмахнулся, как бы говоря «вопросы позже». Подтащив дерево почти к промоине правее мостика, Андрей поднатужился, поднял комель и всунул его внутрь «трезубой вилки», образованной растущими из одного корня березовыми стволами. Дерево надежно зафиксировалось в этой вилке, а кроной перекинулось через мостик по диагонали и почти легло на другой берег промоины. Получилось что-то вроде еще одного перехода, только замаскированного ветками и листвой и лежащего наискосок.