Ева Никольская - Чужая невеста

– Нет, – глухо отозвалась я и тут же исправилась: – Не знаю. – Странный гипнотический транс, в котором находилась, обладал еще и эффектом «сыворотки правды». И, внутренне подобравшись, я мечтала о том, чтобы у меня не спросили лишнего.

– Она! Больше некому, – сказала Грэта. – Столько душ в прошлом загубила, а теперь вот замарать ручки боится, стерва. Сделала бы все правильно тогда, не пришлось бы нам снова встречаться сейчас, – мрачно процедила «тетушка», разглядывая меня, и вдруг резко сменила тему, заявив: – И что он нашел в тебе такого, чего нет во мне? Молодость? Покорность? Что, Иль?!

– Не имею понятия, – сухо ответила я на вопрос. Хотелось добавить еще много чего, но язык снова отказывался повиноваться. Странный гипноз, странное вино… странная чаша Отавии.

– Брэд одержим тобой! – Она с силой ударила кулаком по столу. Я внутренне вздрогнула, хоть внешне и осталась неподвижна. – Как когда-то был одержим мной, – гораздо тише проговорила женщина и, растеряв весь свой запал, опустилась на соседнюю скамью. – А ведь мы так хорошо жили, пока тебе не исполнилось шестнадцать. Если б не ваше с ним сходство, если б не этот магический кубок… – Она замолчала, грустно глядя на рыжий огонек свечи. – Я ведь любила тебя как родную дочь, – спустя пару минут призналась Грэта. – А ты предала меня, забрав то единственное, без чего я не вижу смысла жить. Ты ЕГО у меня забрала, маленькая дрянь!!! Да как ты…

Тихий рык, раздавшийся у невысокой лестницы, оборвал ее гневную речь. Рыж, услышав крики, примчался защищать хозяйку. И надежда моя на чудесное спасение вновь ожила, но ее тут же убили.

– Встань и успокой своего керса, – приказала «тетя».

И я, поднявшись с места, пошла гладить рыжика.

– Словами успокаивай тоже!

Я зашептала, что все в порядке, что он зря волнуется и что мне ничего не грозит. Лгала… но как же убедительно! Кот смотрел на меня, а я говорила ему ласковые слова, и по щекам моим катились прорвавшиеся сквозь поставленный блок слезы. Неужели время воздействия гипнотических «чар» пошло на убыль?

– А теперь вернись, – снова скомандовала женщина. – Возьми этот флакон, – она указала на крайний в ряду, и влей его содержимое в пасть своего зверя.

Сердце сжалось от предчувствия беды, пальцы дрогнули, выпуская кошачью шею, а непокорные ноги сами понесли меня обратно к столу. Проклятье! Механическим движением я взяла пузырек из черного стекла, вернулась с ним к внимательно следящему за мной Рыжику и, не чувствуя пальцев, начала отвинчивать крышку. Затем попыталась влить содержимое стеклянной баночки в рот коту, но тот, недовольно заурчав, отвернулся.

– Скажи ему, чтобы пил! – скомандовала Грэта, сидя за тускло освещенным столом.

– Пей, – покорно произнесла я, когда глаза «кричали»: «Беги, Рыж, спасайся, приведи помощь, но только не бери в рот эту гадость!»

В том, что в пузырьке яд, сомнений не было. «Тетя», судя по ее словам, уже не первый раз пыталась отравить племянницу. И сегодня она, похоже, решила сперва опробовать зелье.

– Лас-с-сково скажи, – прошипела лицемерная тварь, контролирующая меня.

– Пей, хороший мой, пей, – проговорили словно чужие губы. – Надо выпить.

«Не надо! – молила я мысленно. – Пожалуйста, нет!»

Керс наклонил голову, вглядываясь в мое лицо, мявкнул вопросительно и ударил хвостом.

– Пей, – еле слышно повторила я, со второй попытки вливая содержимое флакона ему в пасть. Руки дрожали, но все равно не слушались, продолжая выполнять чужие приказы. Вязкая жидкость текла по мохнатому подбородку, тугими каплями падая наземь. Но, к сожалению, часть эликсира попала и на язык кота.

Он недовольно заворчал, отступая, сглотнул, фыркнул, сплюнул, а потом снова рыкнул, покосившись на Грэту. Постоял немного, потряс головой и лег, опустив морду на сложенные лапы. В светящихся в полумраке глазах отражалось недоумение. Недолго. Не прошло и половины шахра, как кот смежил веки и, всхрапнув, затих. В этот момент мне показалось, что я сама умираю. Слезы перестали сочиться из глаз, а из рук ушла слабая дрожь. Я просто стояла на деревянной ступени, смотрела на своего неподвижного любимца и ощущала, как боль выжигает душу. А и пусть! Зачем она, эта душа, если не способна контролировать тело?

– Так-то лучше, – довольно потирая руки, сказала Грэта. – Теперь давай сама, Иль. У нас не так много времени. Йен-ри подосланный мной лэф сможет задержать еще шахров пять, а потом он наверняка бросится на поиски своей нар-ученицы. В том, что его остановит записка о твоем возвращении в Миригор, я сомневаюсь. Хоть Кимина со мной и не согласна. Так что давай, милая, пей, – она протянула мне второй пузырек, – не огорчай любимую тетушку. – Ее голос был пропитан ядом, не менее мерзким, чем тот, что прятался за темным стеклом. Стерва, гадина, тварь… как бы мне хотелось ударить ее, а потом влить в ее накрашенный рот густую отраву! Но вместо этого я медленно поднесла флакон к губам и… выпила до дна. – Умница, – улыбнулась «тетушка» и, вытащив из недр своего объемного плаща блокнот с карандашом, положила их передо мной. – Пиши прощальную записку, маленькая самоубийца. Что все вспомнила, устыдилась, что жить не можешь с таким позором… пиши-пиши, – подстегнула она меня очередным приказом. И я покорно начала выводить буквы на желтоватом листе бумаге. Слез не было, боли тоже… была одна только всепоглощающая ненависть и страстное желание выжить. – Прекрасно! – вырвав из-под моей руки готовое послание, воскликнула Грэта. – Теперь выпей это. – Она подтолкнула ко мне последний пузырек. – И… сладких снов тебе, Ильва Ир-с-с-с, – зловеще прошипела «королева тьмы», поднимаясь. – К моменту, когда учитель тебя найдет, никакое противоядие уже не подействует.