Михаил Гвор - Спасатель. Вечная война

– Тогда мы сыграем еще раз. Пока не определим лучшего!

– Вряд ли у нас получится поединок равных. Ведь игра знакома только одному из противников.

– Твои слова справедливы, Егор! Приятно иметь дело со столь мудрым человеком. Но что мешает нам исправить эту несправедливость? Ты можешь выбрать любую из предложенных игр и в разумных пределах изменить правила. Условия сравняются. Или предложи свою игру. Но в этом случае право на изменения останутся за нами.

– Твои слова убеждают меня в честности лепреконов. Давай посмотрим ваши игры, чтобы я мог выбрать или предложить свой вариант.

Как из-под земли появляется «оборудование». Столик, пара стульев, сами игры… Большинство мне незнакомо. Ого! Даже шахматные часы есть! Почти такие же, как на Земле! Часовой механизм, безусловно, легко производится по технологиям каменного века! Шахматы бы еще… Играть в аналоги карт не хочется… С другой стороны, нарвусь на гроссмейстера… А, кстати, вот доска! И фигуры не сильно отличаются. Неужели шахматы?

– Не соизволит ли высокочтимый Роман объяснить правила вот этой игры? Мне нравятся эти симпатичные фигурки.

Лепрекон, усмехаясь, рассказывает правила. Нет, не шахматы. Шатрандж. Непосредственный предок. Новичку, даже бывшему шахматисту, ловить почти нечего. Но вот изменения в корне меняют дело!

– Согласится ли уважаемый Роман, если я предложу свои уточнения именно к этой игре?

– Я весь внимание!

– Вот эти две фигуры слишком неповоротливы. Пусть руконогий ходит по диагонали не на две клетки, а на любое их количество.

– Но тогда два руконога будут контролировать все поле!

– А мы запретим им прыгать через фигуры. Это немного ограничит подвижность, но не так сильно, как в старом варианте.

Роман задумывается.

– Согласен.

Отлично! Руконог стал слоном! Это вам не розовый орангутанг!

– Теперь военачальник. Очень слабая фигура! А ведь он всегда может взять отряд и прискакать в любое место. Эта фигура должна стать самой сильной! Пусть ходит и как руконогий, и как людоед!

– И не прыгает! – подправляет лепрекон.

– Не прыгает, – подтверждаю я, дожидаюсь согласия и продолжаю: – А перевертыши в первом прыжке стремительны, пусть имеют право из начальной позиции шагнуть на две клетки!

– Но только из начальной, – уточняет Роман.

– Согласен.

– И нехорошо, что они безнаказанно перепрыгивают через клетку, где их мог поразить противник. Добавим возможность убивать их, как будто был сделан обычный ход.

– Верно. Но сразить торопыг может только перевертыш. Остальные фигуры слишком стремительны, промахнутся! И перевертыш должен делать это сразу после хода, а не когда-нибудь потом.

– Ты прав! Согласен.

С ферзем и пешкой разобрались. Прекрасно. Только непонятно, мы вдвоем на меня работаем? Ладно продолжим.

– Вождь слаб. Такие вожди – трусливые существа. А трусы иногда могут бегать очень быстро. И прикрываться своими воинами. Пусть вождь один раз за партию может скакнуть вбок на две клетки и прикрыться людоедом. Вот так.

Показываю на доске рокировки.

– Интересный ход, – восхищается Роман. – Но вызывает много вопросов. Вождь не сможет прыгнуть, если на него нападают.

– Согласен!

– А также если пробегает через поле, где его могут поразить.

Киваю и задумываюсь. Либо мне невероятно везет, либо лепреконам знакомы шахматы. Иначе почему все его предложения ведут нас, куда надо мне?! Они, конечно, логичны, но не обязательны. Впрочем, выхода у меня нет.

– Соглашусь и с этим. И пусть и людоед, и вождь будут отдохнувшими к такому сложному маневру. Если кто-то из них сделал хотя бы один ход, он устал и не способен на подобное перемещение!

– Правильно, – говорит Роман. – Сам собирался это предложить. Ты будешь менять ходы орка и людоеда?

– Нет. Иначе от первоначальной игры ничего не останется. Но я бы еще дал право оборотню превращаться не только в военачальника, но и в любую другую фигуру. Кроме вождя, конечно! И считал победой только уничтожение вождя. Ведь если оставшаяся армия противника не может уничтожить вождя врага или он хоть и попал в ловушку, но не погиб, война не закончена. Вождь может вырваться на свободу, а потом вернуться с новой армией.

И опять Роман соглашается. Роли уже поменялись. Теперь я играю в хорошо знакомую игру. А он? Тоже? Или уповает на свою ментальную непобедимость? Или настолько хорошо соображает, что способен с ходу заиграть, как гроссмейстер? Нет, последнее невозможно. В шахматах недостаточно хорошо соображать. Очень многое надо просто знать!