Михаил Гвор - Ребенки пленных не берут

В давние времена это было. Настолько давние, что не родились ещё предки не только Искандера Зулькарнайна, разрушившего не одно великое царство, но и Хахаманиша, прозванного иноземцами Ахеменом, и ничего не говорили имена эти даже мудрейшим из мудрейших, ибо не одна тысяча лет оставалась до их появления.

Тогда, на заре мира, жили в этих горах гордые и свободолюбивые люди. Пасли скот, возделывали землю, растили детей. Звали себя — «Одамон», что означает «Люди». Жили отдельными селениями и работали на своей земле, не желая соседской. А когда снизу приходили жадные до чужого добра захватчики, объединялись обитатели кишлаков, стеной вставая на защиту родных долин. Не одно вражеское войско нашло свой конец в скалистых ущельях гор и бурных водах рек.

Однажды некий шах, правивший в южных землях, решил покорить страну одамонов. Злоба жгла ему душу, не способную понять, что ни к чему людям равнин скупые на ласку горы. Шах считал себя Великим правителем, но равнодушное к титулам выскочек время не сохранило его никчемное имя.

Властитель призвал подданных и собрал огромную армию. Ни один мужчина не остался у родного очага, все вышли в поход на север.

Шли колонны войск, настолько многолюдных, что крики их поднимались до небес, а отзвуки шагов доходили до ада. На пути, по которому следовали захватчики, вытаптывалась трава, а вода в реках была настолько замутнена, что после нельзя было пить ее месяц. От поднятой армией шаха пыли и дыма ее костров день и ночь становились неразличимы, а места на марше воины занимали так много, что даже птицы не находили, где вить гнезда, кроме как на гривах коней и остриях копий.

Когда из свиста ветра, что невозбранно бродит везде, услышали одамоны, как вскипает мутная волна на юге, собрались на совет старейшины горцев. Много слов было сказано и не раз сосчитаны силы. Но не нашли выхода, ибо силен был враг настолько, что, казалось, песчинки великих пустынь поднялись, дабы сравнять горы и засыпать собой весь мир. И сказали тогда аксакалы: «Лучше умереть свободными, чем жить рабами. Каждый одамон возьмет своё оружие и убьет столько врагов, сколько сможет. Пусть ослабеет шах от нашей гибели, и смерти многих близких омрачат ему радость победы!»

Стали горцы готовиться к последнему бою.

Уже скоро должна была состояться эта битва, когда к старейшине самого северного селения пришел чужой человек. Силой веяло от высокого ростом и широкого в плечах пришельца. Кожа и волосы гостя были светлы, как ствол старой арчи, когда под безжалостным ветром времен облетит с нее кора, а глаза синевой своей заставляли вспомнить чистое горное небо.

Сопровождала человека черная собака. Настолько большая, что даже крупные чопан-ит рядом с ней казались новорожденными щенками.

— Приветствую почтеннейшего в его доме, — сказал пришелец. — Мы зовем себя «оросы». Страшное бедствие обрушилось на северные земли, где жил мой народ. Земля перестала родить и лютая стужа сковала воду. Вынуждены мы искать новую родину. Не согласятся ли гордые одамоны принять нас, как братьев на своей земле? Знаю я, что хватит в горах места обоим нашим народам, но негоже гостям входить в дом без одобрения хозяев.

— И я рад приветствовать тебя, чужеземец, — ответил старейшина, — мы всегда рады гостям, приходящим, как братья, и готовы помочь попавшим в беду. Достаточно места в наших горах, и вполне могли бы мы жить в дружбе и согласии. Однако в плохое время ты посетил нас. Одамонам осталось совсем немного времени наслаждаться видом родных гор. Скоро будет здесь пир для ворон, и не останется ни одного человека, который сможет поведать о случившемся потомкам.

— Что ж, — сказал чужеземец, — раз коварный враг хочет боя, мы готовы сражаться за наш новый дом, и неважно, что не успели в нем прожить и дня. Знай же, что будут в битве бок о бок с вами оросы и черные псы. Не буду я задерживаться здесь, надо успеть привести на помощь наших воинов, поскольку путь наш еще далек, а времени мало.

Ушел чужеземец, а одамоны стали ждать обещанной помощи. Настал уже день сражения, но не видно было союзников. В одиночестве пошли в бой горцы, готовые умереть, но не стать рабами.

Крепки были их руки, остры копья и метки луки. Каждый погибший забирал с собой на небеса многих врагов. Но на место убитого южанина приходили еще десять, и незаметны были потери в войске шаха, столь много привел он воинов. А погибших одамонов заменять было некому, потому что бились рядом с мужами их жены и дети, и тот, кому не под силу было метнуть копьё и натянуть тетиву лука, бросал камни с окрестных скал, чтобы нанести врагу хоть какой-нибудь урон.