Ульян Гарный - Ни слова правды

– А то, конечно, могу, леший говорить на всех языках может! – осклабился в хитрой ухмылке Горян. – Тока мы Болгу того не показывали, чтобы он самым умным себя не чувствовал и болтать с ним не заставлял. Покойник-то, счастья ему в Нави, как выпьет – его не переслушаешь. По дому сильно тосковал, вот мы визжать-то и научились, но только несколько фраз, и визжали, опять же чтобы попусту не трындеть.

– О как, – только и смог сказать я.

– Ну ладно, пошел я, что ль, делов невпроворот, извини! – заторопился Горян.

– А чего сейчас-то заговорил нормально? – задержал я его.

– А тебе все равно – умный я или глупый, да и язык надоело ломать! Ну пока! – крикнул уже на бегу Горян, догоняя своих.

Я вернулся в лагерь, проведал Сивуху, Трегуза и Леха. Все трое спали, Лех был еще бледный, но дышал ровно и выглядел не таким изможденным. Собаки лежали возле них, заполнив своими телами весь пол в палатке, у входа. Хват поднял голову, вопросительно посмотрел на меня. Я успокаивающе махнул рукой: спи! Главарь наших псов подмел земляной пол хвостом, положил голову на лапы и закрыл глаза – умаялся. Я сходил к лошадям. Ассам радостно заржал, по своему обыкновению, куснул меня за плечо, вернулся к дикому овсу. Сивый и Ветер протянули ко мне морды, я их погладил.

Все в порядке, теперь можно и заснуть, заодно и лекции послушать, я уже привык. Хозяйственные лешие хорошо обустроили лагерь. Мне отвели отдельную палатку, поставили удобный топчан с травяным матрасом. Я с удовольствием улегся в душистую постель и заснул.

На этот раз я не услышал никаких голосов, не увидел никаких пещер. Вокруг стоял стеной все тот же лес, что и наяву. Только не было ни лагеря, ни остатков Колючего Шара, я лежал на душистой траве посреди той самой лужайки, где мы встретили эльфов пару дней назад. Журчал ручей, каменный стол блестел в свете звезд.

Я поднялся и огляделся, ярко светила Луна, каждая травинка кивала головой в такт лесному ветерку, было очень тихо. Внезапно раздался зловещий свист, со всех сторон в меня полетели бледные, светящиеся в темноте стрелы. Я почувствовал удары в грудь, по ногам и рукам. Крови не было, стрелы исчезали, оставляя светлые дымки. Места попаданий сильно болели, мне пришлось даже стать на колени. Я понял, что на открытом месте оставаться нельзя, и метнулся за каменный стол. Но невидимые стрелки были повсюду, несколько стрел растворились дымом возле моего лица, ударившись в камень.

Я побежал к лесу, пригнувшись, вокруг падали и исчезали стрелы, я несся в дыму, что, видимо, мне помогло, лучники больше в меня не попадали. Возле деревьев, когда я уже практически скрылся в спасительной темноте леса, сразу три стрелы попали в правую ногу, начисто ее парализовав. Я, стиснув зубы, пополз, стараясь не заорать в голос, ногу как будто раскаленным прутом проткнули. Теперь все сомнения, если бы они у меня успели появиться, в том, что в этом сне безопасно, развеялись, в нормальных снах больно не бывает. Среди стволов стали видны стрелки: белесые полупрозрачные тени, которые плавно перелетали с места на место, не касаясь земли. Несмотря на расстояние, я разглядел острые уши и длинные волосы – эльфы! Точнее, призраки эльфов, они слегка колыхались от легкого лесного ветерка, а головы их парили отдельно от плеч: привратники стеклянной башни! Все они остановились и одновременно повернули головы в мою сторону. В следующую секунду вся эта орава бросилась ко мне, потрясая мечами, дубинами и кинжалами. А я только и мог, что пялиться на всех этих представителей отдаленных эпох полубредового мира, не в силах даже подняться: ужас и боль пригвоздили меня к сырой земле. Когда первый дохлец был от меня метрах в пяти и я уже видел через его раззявленный рот стволы дубов и ясеней, я просто закрыл глаза, напрягся, ожидая удара, но его не последовало. Вокруг перешептывались деревья, и в этом шелесте слышались зловещие скрипы призраков. Но они не нападали, о чем-то напряженно перескрипываясь. Я приоткрыл один глаз, призраки стояли вокруг плотной толпой, явно что-то высматривая в траве. Меня они не видели, хотя некоторые стояли на моих руках и ногах. Я не стал ожидать, пока они меня обнаружат, и снова закрыл глаза и покатился, больно ударяясь о корни, камни и стволы деревьев. Откатился на несколько метров, стал соображать, куда ползти, но после нескольких переворотов я потерялся в направлениях, а главное, какое место в этом лесу было для меня безопасно? Если я спал, мне немедленно следовало проснуться, и я стал звать тело как тогда в Нави. Но это не срабатывало, я надежно завис в этой реальности. Вечно лежать с закрытыми глазами – не выход, как биться с уже умершими, непонятно. Я попытался вызвать меч, но законы Нави в этом сне не действовали – ничего не выходило. Идеи иссякали, как деньги во время длительной «командировки», становилось страшно и холодно. Где же, вы, маршал Франции, скорее на помощь. Слова пылкого и нервного героя восстановили душевное равновесие, страх разжал костлявую руку на горле, тошнотворная пустота в животе исчезла. Можно и рассудить здраво, скоро рассвет, а значит, выход есть, если он нужен. Трегуз с Селезнем меня разбудят, а если им это не удастся, призовут колючую братию, а те, глядишь, чего-нибудь, да придумают. С героями плохого не случается! Мы им еще покажем кузькину мать! Время работает на нас! Наше дело правое, враг будет разбит!