Борис Батыршин - Египетский манускрипт

А вот европейцам появляться на улице Басры не рекомендовалось категорически. Нам сказали об этом сразу же, как только мы сошли с парохода, – и добавили, что пакетбот на Суэц уйдет лишь через два дня, а устроиться в порту на ночлег негде. Так мы могли либо провести эти три дня под каким-нибудь навесом, на войлочных кошмах и циновках, либо искать прибежища в городе. Таковое, к счастью, имелось – немецкая фактория, в часе ходьбы от порта; не фактория даже, а скорее база крупной строительной компании – ангары, мастерские, площадка для локомобилей, штабеля стройматериалов; все обнесено крепким забором. Туда-то мы и направились под охраной военного патруля, согласившегося проводить нас за горсть турецких лир.

Устроившись в местной гостинице, мы неплохо провели вечер в почти настоящей баварской пивной. Сопровождал нас, конечно, Вентцель. Он уже успел разузнать, что творилось в Басре, и, конечно, подробнейше нам все изложил…

Началось все, как водится, с ерунды – на постоялом дворе ограбили четверых бедуинов, приехавших в город продавать лошадей. Воров не нашли; на беду, один из пострадавших, препираясь с полицейским, схватился за нож и был немедленно арестован. Мгновенно к полицейскому участку явилась толпа бедуинов и стала требовать выдачи соплеменника – их разогнали, была стрельба, дело кончилось кровью. В схватке погибли двое бедуинов и один страж порядка. С тех пор город лихорадит уже два дня – пустынные жители то и дело сцепляются и с полицией, и с турками, и с местными арабами. Бедуины охотно припомнили свою природную неприязнь к торгашам, менялам и лавочникам, погрязшим в городских излишествах и только и знающих, что искажать свет истинного ислама. В ход идут палки, камни, ножи – за неделю ползучих беспорядков погибло около полутора десятков человек с обеих сторон. Но потом стычки прекратились – как отрезало. Бедуины-вогабиты попрятались по щелям, зато в город стали подтягиваться их соплеменники. Они прибывали группами по пять – десять человек и пока вели себя тихо, но горожане уже осознали, что грядет большая беда.

Нас угораздило явиться в Басру как раз в тот момент, когда тлеющее по углам недовольство запылало ярким пламенем – и выплеснулось на улицы кровавой кашей мятежа. Так что назавтра мы проснулись под звуки ружейной стрельбы (пока еще отдаленной) и под очень даже близкое кудахтанье прислуги гостиницы. Постояльцам предлагалось эвакуироваться на территорию фактории, под защиту стен и винтовок турецкой охраны; впрочем, это касалось вообще всех обитателей «немецкого квартала». Мы наскоро позавтракали и собрались было под шумок добраться до порта – теперь перспектива провести два дня в ожидании парохода под открытым небом нас не пугала. К счастью, в гостинице появился Курт – и объяснил наивным путешественникам, что улицы Басры – это сейчас сплошное поле боя: вогабиты режутся с местными арабами, с турками, с полицией; а уж европейцам – если, конечно, это не каре померанских гренадер – соваться туда и вовсе не резон. Прирежут и убьют. Причем как вогабиты, так и «мирные жители» города, дорвавшиеся наконец до настоящего веселья…

Так что пришлось нам – мне, Ивану и Антипу, навьюченному нашей поклажей, – воспользоваться немецким гостеприимством.

Вопрос о том, как попасть в порт, оставался открытым. В фактории мы узнали, что персонал фирмы в лице управляющего местным «филиалом» герра Штайнмайера принял решение выводить своих подчиненных в порт, дабы эвакуировать их морем в Суэц, – и пусть местные пока разбираются друг с другом, сколько им влезет. Оставалось понять, как почти полсотни европейцев и техников-турок сумеют преодолеть пылающие мятежом и залитые кровью улицы Басры…

В два часа пополудни экипаж барона Корфа остановился на Немецкой улице [31], против Фанагорийских казарм. Сворачивая на Немецкую, карета миновала высокий храм на Елоховской – Ромка улыбнулся ему, как старому знакомому. Он в первый раз выбрался на прогулку по Москве девятнадцатого века; по просьбе Ольги Никонов поручил ее брата заботам барона Корфа – тот как раз собирался навестить старого армейского друга, командовавшего одним из резервных батальонов московского гарнизона.

Николай Николаевич Фёфелов, подполковник, в 1877 году закончил по первому разряду курс Чугуевского пехотного училища и, получив производство в офицерский чин, отправился на Балканы. Там он и познакомился с Корфом – на почве увлечения сокольской системой гимнастики [32]. После войны их тропинки не раз пересекались – и тот и другой оказались энтузиастами внедрения в армии гимнастической подготовки; Фефелов вот уже два года как сочинял учебник по штыковому бою для нижних чинов и офицеров, а Корф, владелец фехтовального и гимнастического клуба, охотно ему содействовал.