Борис Батыршин - Египетский манускрипт

Олег Иванович не сразу заметил преследователей. Уж слишком безмятежно протекало путешествие – если не считать мелочей типа враждебной деревни да общей, привычной уже неустроенности быта. И когда за спиной раздался нарастающий грохот копыт, он обернулся, не ожидая, в общем, ничего дурного – мало ли кому приспичило прокатиться с ветерком по оживленному тракту! Потом, вспоминая этот эпизод, Олег Иванович признавался себе: если бы у преследователей хватило ума не скакать во весь опор, размахивая оружием, и не вопить, они могли бы неспешно догнать путешественников и напасть внезапно – и тогда спасти их не смогло бы уже никакое чудо. Но арабы есть арабы. Поняв, что обнаружены, бедуины хором завопили, дали нестройный залп в воздух и пришпорили своих скакунов. Ездили верхом разбойники отлично; уйти от них на пустой дороге нечего было и думать. Путешественников вновь выручил тактический гений ближневосточных воителей, «удачно» выбравших место для нападения: недалеко от дороги, на холмике, высилась полуразвалившаяся хибара из обычного для здешних мест обожженного на солнце кирпича. Туда и метнулись отец с сыном – и успели все же добраться до спасительных стен раньше распаленных погоней бедуинов.

Олег Иванович слетел с седла, выдергивая из чехла винтовку. Клацнул затвор – и навстречу накатывающимся всадникам торопливо застучал «лебель». Те явно не ожидали отпора – хоть пули не задели ни одного из бедуинов, они сразу же отхлынули назад. Всего Олег Иванович насчитал десятка полтора всадников в живописном тряпье и платках-арафатках (бог знает, как они на самом деле называются). Половина бандитов потрясала саблями, в руках остальных были разномастные ружья – и эти ружья немедленно выпалили в сторону путешественников. Именно что в сторону – разгоряченные скачкой арабы не сумели попасть даже в кирпичную развалину.

Навстречу сдвоенно ухнула лупара – Ваня кое-как привязал лошадей и вступил в бой. Олег Иванович покосился на сына – глаза мальчика горели, он не успел ни испугаться, ни осознать, как паршиво обстоят дела. Для Ивана все это пока еще приключение.

А дела и правда складывались отнюдь не радужно. Встретив сопротивление, бедуины явно не собирались отступать. Олег Иванович узнал этих «барсов пустыни» – те самые обвешанные оружием оборванцы, у которых они недавно покупали лошадей. Он вспомнил, какой алчностью горели глаза арабов, когда он рассчитывался за покупку, – только приписал этот блеск радости по случаю удачной сделки. А те, выходит, решили довести торговую операцию до конца, как они это понимали. В самом деле с какой стати, получив с заезжих лохов деньги, еще и лошадей им оставлять? А заодно – и остальное их имущество? Нет, не для того Аллах сделал бедуинов хозяевами этих пустынных земель.

В общем, путешественники попали в настоящую осаду. Осознав, что добыча вооружена (во время странствий с караваном паломников Олег Иванович с сыном избегали демонстрировать свой арсенал), разбойники отошли на безопасное расстояние и оттуда вяло постреливали по развалине, в которой засели их будущие жертвы. Без видимого, впрочем, успеха – после того как пули французской винтовки цвиркнули в опасной близости от бедуинов, те немедленно увеличили расстояние вдвое, а на такой дистанции древние карамультуки не позволяли попасть даже в цель размером с дом. Олег Иванович в оптику хорошо видел нападавших и, пожалуй, вполне мог бы подстрелить пару-тройку из них, но каждый раз уводил прицел в сторону, ограничившись подраненными лошадьми. Дело было отнюдь не в неуместном в этой ситуации гуманизме: он догадывался, что стоит всерьез завалить хотя бы одного бедуина, и его соплеменники (а может, и родственники, кто их знает) кинутся мстить всерьез, не боясь пуль и не считаясь с потерями. Восток – дело тонкое, это сейчас они крутятся вдалеке, понапрасну изводя порох и подбадривая друг друга воинственными гортанными воплями, – а вот если кого-то из них и вправду убить… Так что Олег Иванович неспешно постреливал по бедуинам, стараясь держать их в отдалении. Иван благоразумно не вмешивался – на такой дистанции картечь из его обреза вряд ли бы даже долетела до противника. Несколько раз арабы бросались в атаку – группки всадников по трое-четверо во весь опор проносились мимо хибары, оглашая пустынный воздух воплями и пальбой. Во время последнего наскока один из бедуинов ухитрился словить пулю и покатился под копыта лошади – впрочем, тут же поднялся и сумел даже запрыгнуть в седло. Олег Иванович машинально отметил – конь раненого не улетел вперед, вслед за остальными, а замер как вкопанный, ожидая своего невезучего хозяина; похоже, то, что писали в его время об арабских наездниках и их лошадях, оказалось правдой.