Алексей Кулаков - Магнатъ

– «Российские известия».

Повторив все манипуляции с просмотром выходных данных, совладелец уже второй по счету новой газеты внимательно ее пролистал.

«Интересно, сколько губернских и общеимперских газет уже поменяли своих хозяев? Надо бы навестить светоча русского печатного слова… Опять Франция?!»

Пропустив мимо глаз уже не раз читанные вести, Александр честно «домучил» предпоследний разворот, споткнувшись лишь на репортаже из Лувра – корреспондент описывал сокровища культуры, выставленные в залах и картинных галереях музея-дворца, с таким знанием, будто бы лично выкапывал из земли Венеру Милосскую или стоял за плечом Леонардо да Винчи, когда тот творил свою «Джоконду».

«Кстати, не очень-то пока и знаменитую… О! А это идея!»

Дотянувшись до саквояжа, князь достал ежедневник (в блокноте уже попросту не осталось свободных страниц) и недолго поскрипел золотым пером.

«Однако, сколько подарков на Новый год!..»

Желтый вагон мерно покачивался, постукивая колесами на стыках рельс, а путешествующий в его теплом нутре аристократ Российской империи лежал на диване, закинув руки за голову, и обдумывал небольшую, но очень даже занятную аферу…

– Добрый день, Аристарх Петрович.

Расположившись за столом, глава Русской промышленно-торговой компании первым делом отщелкнул замочки своей скромной папки крокодиловой кожи, выложив у правой руки уже раскрытый на нужной странице блокнот. Затем достал тонкую стопочку листов, разделенных между собой на три части разноцветными скрепками, – и только после этого всем своим видом показал, что готов приступать.

– Начну с самого важного, Александр Яковлевич.

Три листа, скрепленных красной скрепкой, пошли вперед.

– Обнаружены убедительные доказательства нелояльности одной из служанок в вашем сестрорецком особняке.

Быстро проглядев оформленный по всем правилам имперского делопроизводства доклад, хозяин кабинета остановился на нескольких особо заинтересовавших его строчках.

– Хм, староверы, а конкретно – Рогожская община. Вы уверены, Аристарх Петрович? Не припомню, чтобы у нас с ними были какие-то разногласия.

– Так точно, не было. Думаю, что с их стороны это, так сказать, работа на перспективу.

Помолчав, князь словно бы в раздумье произнес:

– Как вы считаете, тут вопрос денег или же что-то иное? Есть непроверенные сведения, что девушка испытывает ко мне некоторую приязнь.

Вспомнив обстоятельства, при которых он это узнал, Александр с трудом подавил усмешку: шелковые простыни, изогнувшаяся в томной неге Наталья, пара бокалов легкого вина и ее тихий шепот…

– Если это имеет значение, то…

– Нет, пустое. Дальше?

К его удивлению, вечно деловитый Горенин отчего-то замялся.

– Александр Яковлевич, имеются схожие подозрения и насчет вашей… гм, столичной камелии [60]. Прошу дозволения на известные вам мероприятия.

– Это лишнее, Аристарх Петрович, – ее связь с Третьим отделением уже давно не вызывает у меня никаких сомнений.

Услышав подобное откровение, главный аудитор непритворно удивился. Затем удивление перешло в искреннюю досаду, а в памяти всплыли последние встречи с заместителем главного инспектора Купельниковым. Вот какова, значит, подлинная причина его довольных улыбок! Моментально подавив легкую неприязнь к отставному жандарму, бывший чиновник Налогового департамента Варшавы сделал себе мысленную пометочку на память – с тем, чтобы обязательно ответить Ивану Ивановичу подобной же любезностью. На постоянной, так сказать, основе.

– Далее. Операция с господином Радзевским близка к своему успеху. Сей господин не без нашей помощи влез в весьма солидные долги и в данный момент выписал расписок и векселей уже более чем на восемьдесят тысяч серебром. Плюс мы выкупили у сторонних лиц другие его обязательства… за треть цены.

Позволив себе намек на горделивую улыбку, Горенин уверенно предсказал:

– Думаю, вопрос с приобретением акций Коломенского машиностроительного завода будет решен в ближайшие две недели.

– Что же, это определенно радует.

Выйдя из-за стола, аристократ с тигриными глазами самолично налил в два бокала французского коньяка. Небольшой жест доверия и признательности, ничего не стоящий ему самому и очень много значащий для любого из его подчиненных…

– Прошу, Аристарх Петрович. Что там у нас с отделом статистики?

Вдохнув в себя аромат настоящего мартеля, бывший, но ничуть о том не жалеющий титулярный советник бодро отрапортовал: