Наталия Нестерова - Некромант. Присяга

Сказав самой себе такую ужасную вещь от имени еще не появившейся няни-украинки, мама словно взбесилась.

Мишка захлебнулся криком. Ладно, он еще малыш совсем. Даже не садится толком. Вреда себе причинить не может. Ничего с ним не будет.

Мама схватила ватные диски, средство для снятия макияжа. Потом снова положила. Встала, зашла к ребенку. Она была хорошей мамой. Взяла мальчика на руки.

– Миша-Мишечка-малыш, отчего же ты не спишь… баю-бай, баю-бай, маму к дяде отпускай…

Миша завизжал прямо у мамы в руках – мама, тут чудовище!!! Но затем поверил родному теплу, родному биению сердца, пригрелся и снова вроде затих. Они бы без труда справились с чудовищем вместе.

Мама положила его. Вышла и села у стола к зеркалу.

Через три минуты мальчик снова закричал.

Мама деловито и очень тщательно сняла испорченный макияж, нанесла новый. По всем правилам сделала контуры и растушевки. Проверила, подготовлено ли питание для Миши, его детская водичка в нарядных бутылочках; распечатка для няни – врач, телефоны, все указания на вечер до 23:00 и дополнительные – до 24:00. Миша кричал. Мама нанесла последний слой лака на прическу, отправилась в ванную комнату надевать платье… и с облегчением убедилась, что малыш успокоился и затих.

В узком «футляре» мама была сногсшибательной. Макияж, прическа, сумочка, резюме, да и мозги на месте. Да, сегодня – победить, во имя отличного будущего – своего и Мишки.

В дверь позвонили.

Интеллигентная женщина за пятьдесят, с безупречным русским, изучила расписание, просмотрела бутылочки с питанием. Выслушала, что малыш долго плакал, теперь спит, и пусть спит – можно даже не гулять. Согласилась, что это будет разумно.

Мама направилась к входной двери, оживив свою сексуальную безупречность каплей духов, а няня пошла к мальчику. И уже в дверях мама услышала:

– Мамаша! Мамаша, вернитесь, пожалуйста! Ой, скорее, скорее!

Миша лежал в кроватке личиком в рыхлую подушку. Его крошечная ручка сжимала прут кроватки…

… А где-то совсем недалеко в полной темноте сидела девочка…

У нее под мышкой стоял градусник, и температура все поднималась и поднималась – девочку колотило от жара… и от ужаса. Девочка всеми силами дышала за малыша, пыталась дышать, сбивалась на плач и снова делала вздох крошечными легкими, и прикасалась к маленькому сердечку единственной светлой ниточкой Силы…

На подстанции свистнула машина реанимации – счет на секунды.

Я очнулась. Моя остановка.

Так вот ты как, крылатая тварь…

Торопиться. Надо торопиться. У меня нет времени. Я должна это прекратить. Ах, что же делать, что делать – яснознание не подразумевает вмешательства!.. Я просто не представляю, кто, где, куда бежать, куда Касиз полетел восстанавливать силы, кто помогает ребенку выжить…

Но дома меня поджидал сюрприз.

…этаж был затянут белесым дымом. В дыму сверкали искры, и стоял такой грохот, как будто в моей квартире разместили как минимум филиал ада. Собственно, этот всепроникающий вой я расслышала еще на первом этаже, но даже представить не могла, что он исходит отсюда!

Перешагнув через кабели и инструменты, я увидела, что моя дверь, выпиленная с корнем и со всеми защитными контурами, нанесенными на косяк и бетон вокруг оного, вынесена из проема и стоит чуть в стороне. А на ее место двое очень благопристойных рабочих в аккуратнейших, хотя и запыленных комбинезонах ставят бежево-никелированное чудовище с круглой ручкой посередине изнутри – как на подводных лодках.

Рабочие посторонились; я, совсем ошалев, вошла в квартиру. Обиталище деда Гоши было прикрыто двумя или тремя черными мусорными пакетами, но, думаю, он все равно доволен происходящим не был. Удаленную ныне дверь ставили задолго до того, как он у меня согласился поселиться, а домовые перемен вообще не любят.

Чед сидел на кухне в незаменимой Васькиной майке и пил кофе. Он мог бы шляться и топлес, но, видимо, чесались буквы на спине, которые он не захотел демонстрировать рабочим.

Чаша Силы, чисто вымытая, стояла вверх ногами около раковины на кухонном полотенчике. Между прочим, почти полтора килограмма золота, не считая камней разума и света – сапфиров.

Женька внимательно на меня уставился, но – умничка – даже не подумал соскакивать и задавать глупые вопросы. Зато явно обрадовался факту, что я жива.

Я взяла Чашу, наполнила до краев красным вином. Произнесла слова благодарности, слова просьбы и слова Силы. Выпила. Ополоснула чашу под краном. Чед так же молча смотрел на мои действия. Затем я, завернув в полотенце, отнесла Чашу в сейф и под неумолчный вой то ли болгарок, то ли даже сварочного аппарата спрятала. Чаше в данный момент лучше было быть изолированной от мира толстым слоем стали и охранными символами.