Владимир Васильев - Рекрут

– Я уполномочен заявить, – деревянным голосом заговорил он, – что Великий Сурган не допустит сепаратных переговоров по интересующему всех нас вопросу за своей спиной. Однако Великий Сурган согласен на участие в совместном изучении и разработке нового материала на равных и взаимовыгодных условиях.

Глядел при этом сурганец на Костю, в упор, и под этим взглядом недолго было съежиться и скукожиться, до того взгляд был злобный. Впрочем, основания злиться у предводителя сурганских головорезов имелись: как-никак двоих из этих головорезов прикончил именно Костя, пусть и при помощи случая и рыжего драчуна.

– Что ж, прекрасно! – кивнул Фертье, как показалось Косте – удовлетворенно. – Сотрудничать всегда выгоднее, чем толкаться локтями и понапрасну терять людей. Это неизменная позиция Клондала, и я официально ее подтверждаю. Клондал, безусловно, будет рад сотрудничать с Великим Сурганом и остальными партнерами и столь же безусловно настаивает на равном участии каждой стороны.

Фертье повернулся к Беккеру и выжидательно замер.

– Пограничная служба в свою очередь подтверждает участие в соглашении и приветствует равноправие каждого из партнеров, – произнес тот неожиданно весело. Косте показалось, что пограничник готов даже подмигнуть, но вряд ли сердитый сурганец это одобрил бы. Да и вообще момент был официальный и, вне всякого сомнения, пафосный, из тех, что потом изучают в школах и изображают на купюрах. «Высокие договаривающиеся стороны августейше одобряют совместную разработку новой керамики» – как-то так.

Впрочем, на картинах в итоге изобразят вовсе не Фертье, не Беккера и не сердитого сурганца. Изобразят президентов, министров – всех, кто воспользуется плодами недавнего противостояния спецслужб.

В более спокойной обстановке пафос и официоз Костю скорее всего позабавили бы. Однако не далее как час назад на месте погибших сурганцев вполне мог бы оказаться и сам Костя. Так что веселиться было излишне.

Ничего еще не закончилось, не надо обольщаться.

– Я доведу до моего руководства позицию Клондала и пограничной службы.

Сурганец поиграл желваками на скулах и снова злобно уставился на Костю.

– В случае согласия на равноправное участие Великого Сургана в изучении нового материала, каковое уже оглашено, я имею приказ передать захваченного агента-марангера в руки объединенного комитета, совета – не знаю пока, как будет называться соответствующий орган. Разумеется, лишь после того, как договор на исследования и разработку будет подписан всеми участниками соглашения на дипломатическом уровне.

– Это дело не одной недели, – произнес Фертье вкрадчиво. – Сто́ит ли тянуть?

– Сто́ит, – жестко сказал сурганец. – Честь имею.

И решительно направился к выходу.

Когда он ушел, Фертье откинулся на спинку стула и с прищуром взглянул на Костю:

– Ну, вот и все. Вы ведь этого добивались, не так ли?

Костя многозначительно улыбнулся.

– В любом случае и Клондал, и Краймар, и Аламея, и даже, наверное, Лорея благодарны вам, Константин. Редко когда удается склонить Сурган к цивилизованному сотрудничеству так быстро и доходчиво. Близкие Сургану методы в Центруме мало кто практикует… на высшем уровне, я имею в виду. Да и Маранг отнюдь не всегда им следует. Во всяком случае, ваши действия долго были далеки от этого, и сегодняшние события, признаю, застали нас врасплох.

«Да-да-да, бандиты, контрабандисты, кланы пустошей и прочий до зубов вооруженный люд Центрума ну прям совсем не практикует и не приветствует насилие как метод убеждения, – подумал Костя с откровенной иронией. – Или те же пограничники. Даже я это понимаю, елки-палки. Скажи уж напрямую: вы очень довольны, что руки клондальцев и прочих участников околокерамических игрищ остались чистенькими, а главными бяками, ко всеобщему восторгу, выступили два болвана из Маранга… А возможно, что только один болван. Можно даже поаплодировать ему и сделать вид, будто он почти ровня. А потом…»

Что «потом», Костя пока не придумал.

Вообще Костя ожидал, что его в этот вечер ждут долгие разговоры и осторожные попытки перевербовки, но он ошибся. Достаточно скоро после ухода сурганского агента стало очевидно: Фертье и Беккеру срочно нужно побеседовать с глазу на глаз, и это важнее, чем непонятный иномирянин из Маранга, пусть он сегодня и вел себя как нежданчик-умница. Костя вообще остро чувствовал, когда люди тяготятся его обществом. Правда, смущали две вещи: совсем не было уверености, что из «Черепахи» его выпустят. Чего проще – запри его в том самом тайнике на втором этаже, где они с Виорелом ночевали, и все дела – в одиночку оттуда не выберешься. А если и есть какой-нибудь аварийный способ, Костя его все равно не знал. И второе, что смущало, – даже если удастся выйти в город, куда, собственно, идти? Опять к Мичурину? Улочка там узкая, а предводитель сурганцев уж больно злобно на Костю зыркал. Патронов к револьверчику пока хватало, но благоразумнее было бы счесть, что лимит несказанной удачи на сегодня уже исчерпан.