Владимир Васильев - Рекрут

Однако Фертье Костю отпустил, причем без единого возражения, и Костя поспешил удалиться, пока советник не передумал или пока не явился еще кто-нибудь с неожиданными новостями. Но следом как приклеенные увязались два крепыша-клондальца. Они не собирались прятаться, просто молча топали в пяти-семи шагах позади Кости, словно телохранители. Сначала Костя напрягся, а потом подумал: может, оно и к лучшему? По крайней мере случайные шалопаи по голове не дадут.

Попутно возникла мысль, что Фертье с Беккером его все-таки раскусили, сочли бесполезным и именно поэтому отпустили с миром, ибо что с него взять, с Кости Степанова? Но это не очень вязалось с визитом сурганцев и особенно с речами их предводителя. С другой стороны, трудно было поверить, что напичканный событиями час и Костин сегодняшний фарт так быстро привели соперничающие стороны к согласию. Что-то тут было не так. Или же все морально давно готовы были к переговорам и мировой, просто тянули до последнего; и именно в этот час, причем с участием Кости, произошло нечто важное, что явилось для участников конфликта безусловным сигналом к окончанию подковерной борьбы, а Костя по простоте душевной и незнанию этого просто не заметил и вообще мало что понял в происходящем?

Костя пересек площадь, свернул на одну из боковых улочек, кажется, на Кирпичную, и спустился по щербатым ступеням в небольшой кабачок, куда они дважды заходили с Виорелом. Раз – вчера, раз – сегодня утром. Даже не верилось, что это было сегодня, каких-то восемь-девять часов назад! Кабачок был в целом уютен, всего на восемь столиков, и очень хорошо подошел бы большому портовому городу, чтобы изголодавшиеся по берегу матросы без меры хлестали напитки и горланили песни на непонятных языках. Но в Тала-Мазу множеству матросов неоткуда было взяться, а те бедолаги, которые приводили к маленькому причальчику груженные контрабандой катера и лодчонки, вряд ли осмелились бы вести себя подобным образом. Поэтому в кабачке, который, кстати, звался «Йэрра», «Шишка», посетители вели себя тихо и старались поменьше глазеть на тех, кто занимал соседние столики, и уж точно не собирались вмешиваться в их разговоры или споры.

Сейчас свободным оставался только один столик, самый неудобный, около прохода из зала за стойку. Костя уселся на тяжелый табурет, злорадно зыркнув на клондальцев – как себя поведут? Но те ничуть не смутились, прошли к стойке, заказали по рюмочке и встали как раз у Кости за спиной.

«Ну и шут с ними», – подумал Костя и испросил у хозяина пива.

Пиво было необходимо категорически: и нервы пригладить, и жажду утолить. А еще Костя надеялся, что за кружечкой-другой, как не раз бывало в «Разбойнике», придет дельная мысль, и он в который раз выберется из очередной житейской передряги если не с блеском, то хотя бы без потерь.

С «Разбойника» все и началось, если разобраться. Именно там Костя узнал, что уволен. Именно туда через какое-то время завалился Виорел и внезапно предложил поработать носильщиком в необычном турпоходе…

Как давно это было! Словно в прошлой жизни. Впрочем, почему словно? Это и было в прошлой жизни. В прошлой жизни другого Кости, который знать не знал об иных мирах и уж точно не счел бы револьвер в кармане чем-то обыденным.

Принесли пиво; Костя отхлебнул и внезапно подумал: а ведь с этим револьвером в кармане он сидел за столом с советником Фертье и пограничником Беккером. И Костю предварительно даже не обыскали! Сурганского главаря обыскивали, а его – нет. Почему? Совсем не боятся?

Костя чувствовал – всему, что он не понимает, есть какие-то простые, естественные и логичные объяснения, но самостоятельно эти объяснения найти он просто не умеет. Это было горько и обидно, но все обстояло именно так.

«Бытие состоит из множества вещей, которые мы никогда не постигнем, – думал Костя, неотрывно глядя в бокал. – И надо учиться жить, приняв этот факт как неизбежность».

Весь второй бокал и половину третьего Костя предавался постыдной рефлексии вместо того, чтобы выработать хотя бы захудалый план дальнейших действий, и уже практически решил вместо четвертого взять чего-нибудь покрепче.

И тут к нему за столик подсел Виорел.

– Вира? – несказанно удивился Костя. – Ты же у сурганцев должен быть?

– Должен, – довольно ухмыльнулся напарник. – Но не обязан.

Он отобрал у Кости бокал и залпом осушил, после чего дал знак хозяину принести по полтораста того, что сегодня утром называл горлодером.