Николай Берг - Лёха

Увидел Жанаева, потянувшегося всем телом, словно дрессированная охотничья собака, почуявшая добычу, ухмыльнулся и отдал – и сигареты и зажигалку – обрадовавшемуся спутнику. Тот чуть ли не трясущимися руками сунул сигарету в рот, глянул просительно на артиллериста. Тот, не чинясь, разглядел механизм, пощелкал зажигалкой и дал буряту огонька. Блаженно жмурясь, Жанаев затянулся табаком и выпустил клуб серого дыма. Середа понюхал воздух и посторонился, пробурчав:

– Было дело – у меня портянки сгорели. Ароматнее был запашок.

Потом махнул рукой и принялся навешивать на вездеход то добро, что было разложено на полянке. Для этого он отчекрыжил «орковским» кинжалом несколько кусков телефонного провода и стал привязывать катушки по бортам и сзади, на корме, цепляя провод к дугам и поручням. Леха стал ему помогать, только Жанаев пару минут стоял столбиком и кайфовал, выпуская периодически клубы дыма. Потом и он присоединился, сказав: «А шклаат – вам».

– Справедливо!

Середа довольно усмехнулся, кинул себе в рот треугольный ломтик, протянул коробочку менеджеру и тот с радостью взял себе кусочек. Вкус у шоколада был отменный, горько-сладкий. Жуя вкусность, вернулись к работе.

В шесть рук справились достаточно быстро, общим решением выкинув только противогазы, но оставив себе футляры от них – отчасти для дополнительной маскировки, отчасти потому, что вещмешков ни у одного из них не осталось, а в гофрированные цилиндры можно было много чего напихать. Результат порадовал всех троих: навешенные сзади катушки надежно прикрывали от чужих взглядов ноги красноармейцев. Жанаев последним куском провода подпоясал гимнастерку. Середа глянул, кивнул и сделал так же, повесив на подпояску и кобуру с пистолетом. На удивленный взгляд Лехи пояснил:

– Я без пояса как-то себя бабой чувствую, распояской. Не зря в плену ремни отбирают, не зря. Сильно это из седла вышибает.

Жанаев кивнул, потом скрылся в кустах. Как засек Леха – он уже третью сигаретку курил. Семенова привели в порядок быстро. Позвали Жанаева, поглядели друг на друга – все ли в порядке, Середа удовлетворенно кивнул головой, расселись по местам, прикинули, куда ехать, и Леха аккуратно тронулся с места. Переключение передач прошло удачно, теперь машина практически и не виляла по дороге.

Такая успешность привела его в восторг. Теплая, приятно щекочущая волна пошла от желудка, пробежала по телу, вызвав сладкую мгновенную истому. Сердце забилось часто-часто, накатило радостное возбуждение, словно кто-то сильный и добрый вдохнул новые силы в уставшее тело, протер мягкой теплой тряпочкой уставший мозг. Энергия переполняла веселого Леху, хотелось петь и танцевать, все вокруг стало радостным и ярким, словно и лес и дорогу старательно помыли и почистили. Он будто летел по дороге, машина неслась уверенно и стремительно и повиновалась малейшему его желанию. Голова стала ясной, все в этом мире было понятно Лехе, и он мог в нем все, тем более что рядом отличные ребята, с которыми можно свернуть горы! И расчетливый Семенов, и умный Середа, и добрый Жанаев, который так по-дружески отдал ложку за обедом, – их всех Леха в этот момент искренне любил, почти как свою маму, а может быть, даже и сильнее. Он знал, что этот мир принадлежит ему! Он все видит, все слышит и все может! Прилив сил сделал его глаза зоркими, как у орла, стальные руки крепко держали руль, он просто слился с послушным вездеходом в единое целое. Его мозг царил над всем! Прилив сил сделал Леху неуязвимым, ему были смешны эти тупые фрицы, и он знал, что проедет сквозь их войска как невидимый и неслышимый дух. Все было вокруг подвластно любому желанию Лехи. Потому что Леха был Великим Воином и Мужчиной! Он ощущал восхитительное чувство, что видит суть вещей, что может при желании разглядеть даже отдельные атомы и их взаимосвязь, если только захочет. Воздух прозрачными вихрями вился вокруг него, приятно овевая, мотор пел ему песню, и мир просто волшебно преобразился, став из угрожающего и опасного волшебным, красочным и обещающим множество побед и удовольствий. Лес вокруг стал словно текучим, при желании Леха мог бы изменить тут все, но ему было сладко нестись вихрем по дороге. Откуда-то всплыла в памяти очень подходившая к моменту музыка, и от переполнявших его чувств Леха завопил во всю глотку:

– Тат-тара-тара, тат-тара-тара, тат-тара-тара, тат-тара-та!

– Эй, надо решить, что делать, если с немцами встретимся! – перекрикивая рокоток мотора, окликнул пехотинец артиллериста.