Николай Берг - Лёха

– Ты проверь – сколько у тебя патронов-то в карабине? И гляди, чтоб перезарядить получилось; с пустым ружьем бегать – последнее дело. А то еще умников видал – разроняют все и корячатся под огнем, собирают… – тихо, но веско велел он потомку.

Тот сразу завозился, копаясь в подсумках, негромко лязгнул затвором.

– А ты не боишься? – вдруг спросил Леха, утирая с лица пот.

– «Топор да рукавица, жена мужа не боится; рукавица да топор, жена мужа под забор!» – пробурчал в ответ красноармеец слова известной песенки.

– Не, я серьезно!

– Скажем так – опасаюсь. Что они таки к лагерю попрутся. А сейчас – нишкни и молчи, мне слушать надо. И сам слушай в оба уха!

Германцы что-то не торопились. Ну да, поспешишь – людей насмешишь, над ними не каплет, могут не торопиться. Основательные, суки. И это очень плохо, потому как одного толкового мужика в их команде хватит, чтоб следы распутать. Эх, сюда бы Стукалова… Сидит сейчас небось тюкает топориком, тешет бревно для землянки и мурчит свою странную песенку:

Семенова, помнится, сильно удивило, когда кряжистый разведчик рассказал, а главное – показал, как можно в лесу мало наследить, а свои следы путать и от врага прятать. Много тогда себе на ус боец намотал, только вот не уверен, что сам справится с тем, что похожий на росомаху сибиряк показал. А Леха – тот и вообще не сможет, только еще гуще наследит.

Стукалов-то правильные вещи говорил:

«Городские никогда в лесу следы на найдут, а кто в лесу вырос… те даже каждую иголочку осматривать будут. Им нужно «подарки» оставлять – капканы и ловушки. Может, и повезет – попадутся, но и так движение замедлится. Осторожничать будут. А еще можно пройти вперед с почти незаметными следами и ловушками на следе. Потом вернуться по своему следу и уйти быстро и максимально чисто под сорок пять градусов назад. Почти навстречу. Часа через три резко поменять направление – и так несколько раз. Но тут нужно уметь ходить по лесу, не оставляя следов. Ну и под конец, как заяц: петля – и уйти по камням, воде или деревьям. По деревьям тоже можно, но нужно уметь. Тут еще момент неожиданности – на деревьях следы не ищут, а с ветки на ветку перебраться можно… Только ни кору не обдирать, ни мох… метрах в трех над землей лазить…

Семенову оставалось только пожалеть, что не попробовал сам полазить – на манер сибиряка опытного. Сноровка сразу не дается. Впрочем, что жалеть сейчас – вот что есть, то и пользуй.

Тут красноармеец встрепенулся. Немцы стронулись с места. И – чертей им триста с хвостами немытыми – как говаривал детским тенорком важничающий лейтенант Березкин – гавканье точно стало приближаться. Клюнули!

– Так, Леха, идешь след в след! Не топочи зря! И слушай, что вокруг творится! Сейчас нам надо понаддать, времени нам нужно чуток – засаду устроить. И не боись, мы им сейчас колбасы нарежем! – взвинчивая себя перед дракой, сказал быстро боец. И с радостью убедился – нормально держится напарник, годен в дело, значит. Хоть и нет кого толкового, но и такой напарник – польза большая.

– Понял?

– Ага! – кивнул потомок, поудобнее перехватывая карабинчик.

– Ты, главное, дыши поглубже. Не сбей дыхалку! – вразумил боец. И припустил по просеке.

Леха, все-таки пыхтя, поспешал сзади. В осеннем лесу шуршали падающие листья, но зелени еще оставалось много и запах – хоть за грибами иди. Но сзади шли германцы, так что домашняя мысль у Семенова тут же испарилась, как капля воды на раскаленной сковородке. Тут же сменившись довольно глупым сожалением, что нет у него при себе «дегтярева» с дисками. Если б был ДП! Но тут же боец отвесил этому сожалению увесистого мысленного пинка, вспомнив, что если бы да кабы, то во рту б росли грибы, и был бы не рот, а целый огород! Пара длинных очередей есть – вот и надо по одежке протягивать ножки.

Тут ухо уловило странное изменение звука – даже не умом, просто спиной почуял, что Леха сзади не топочет. Обернулся, удобнее прихватив пулемет, и увидел, что потомок стоит, странно нагнувшись, словно нюхает что-то перед собой. И еще почему-то вспомнилось когда-то виденное – как охотничья собака в стойке замирает. Вот так же и Леха замер, неподвижно напружившись.

Немецкая брехолайка гавкала еще далеко, потому, бросив по сторонам взгляд и не найдя ничего угрожающего, красноармеец быстро вернулся к напарнику и свистящим шепотом попытался привести его в разумение: